А там стояла тишина. Ни хлопка закрывающейся двери, ни ворчания Люцифера, ни девичьих голосов.
Заскочив в открывшиеся двери лифта, сразу нажал кнопку первого этажа и в последнюю секунду, перед тем как двери захлопнулись, метнул взгляд на квартиру Миланы.
Жена смотрела на меня, округлив глаза. Дианка закусила губу и прижала Люську к груди. Ну а Люська…эта мелочь радовалась, скалила свои моргульские клычки в ехидной собачьей ухмылочке. Ну-ну.
Двери лифта захлопнулись, сам он опасно дёрнулся и со скрипом пополз вниз, а я со всей дури приложился лбом о его стену. Ну просто пиздец!
Кровь во мне кипела, в паху тяжело ныло, в голове был полный абзац. Даже мелькнула мысль закрыть Милане доступ к нашему банковскому счёту. Пускай посидит без денег. Но я быстро отбросил её. Ну не по-мужски это. Мелочно и подло. Она, несмотря ни на что, моя жена. Пока.
В груди сдавило от этого “пока”. Тяжело бухнуло в рёбра сердце. А вдруг Милана подаст на развод? Вот сейчас напьются со своей Дианкой и придут к такой мысли. Чёрт знает, что у этих баб в голове, а уж у пьяных и подавно. Я-то специально про развод брякнул. Чтобы припугнуть. А вдруг мысль подал?
Глава 15
— Н-да. — крякнула Дианка и сунула мне в руки тяжёлый пакет, в котором тревожно звякнули бутылки. — Дела-а.
— Что это сейчас было? — прошептала я трясущимися губами.
— Ты про развод? — подруга опустила на пол Люсю, и та, жалобно поскуливая, завертелась у моих ног. Дианка выпрямилась и озабоченно нахмурилась. — Не бери в голову, Милан. Альберт просто вспылил. Ты же знаешь его.
Я мужа знала. Иногда Альберт был очень резким. Вспыльчивым он был. Горячим. Но никогда, никогда муж не говорил мне таких слов. Никогда не угрожал разводом. А сейчас?
Закусила губу, сдерживая рвущиеся слёзы.
— Он разлюбил меня. — пролепетала тряским голосом. — Альберт разлюбил меня, Диан. У него точно кто-то есть. Он никогда раньше не говорил о разводе.
— Это он сгоряча ляпнул. — Дианка сняла шубку и повесила на крючок, тот самый, на котором минуту назад висела куртка мужа.
— Сгоряча? — повторила за подругой, не веря самой себе.
— Конечно. — ногой отпихнула в сторону снятые сапожки Дианка. — Попсихует и успокоится. Ещё сам прибежит извиняться.
Я удручённо покачала головой. Не прибежит. Больше точно не прибежит. Альберт гордый. Он решительный. Смелый. Не то что я. Если он что-то сказал, то обязательно сделает.
Из меня будто все силы разом ушли, вся жизнь по капле вытекла. Я медленно осела на пол. Громко стукнулись об кафельную плитку бутылки в пакете, и этот звук показался похоронным звоном. Всё кончено! У Альберта другая. Он хочет развода. Я сама дала ему карты в руки, сообщив, что знаю о его любовнице и уйдя из дома.
— Всё. Этот всё. Конец. — просипела, хватаясь рукой за горло. — Он разведётся со мной. Он только этого и ждал. Удобного случая.
— Ну что за бред. — раздражённо буркнула Дианка и протянула меня за руку вверх. — Вставай давай, нечего на холодном кафеле сидеть. Тебе ещё детей рожать.
При упоминании о детях я тихо завыла.
Мы же с Аликом перед его отъездом в "командировку", как раз обсуждали, что оба хотим ребёнка. Что наша семья, мы оба, уже созрели стать родителями. Альберт о дочери мечтал. Чтобы на меня была похожа. А мне вообще всё равно, я просто хотела ребёнка от любимого мужа.
— Давай прекращай рыдать, Лан. Ну подумаешь, ляпнул сгоряча, ну что в первый раз, что ли? — недовольно фырча, тянула меня подруга. — Что за паника, Лан? Куда твой Алик от тебя денется? Сейчас погоняет по городу и опять сюда заявится.
— Не заявиться. Он обиделся. — я свободной рукой подхватила скулящую Люсю и вместе с ней поднялась с пола.
— Ой, слушай. Такие горячие и вспыльчивые, как твой Альберт, также быстро остывают и потом ещё извиняются пылко, с огоньком. — со знанием дела успокоила меня подруга. — Вот увидишь, через час-другой явится. Будет здесь опять глазищами своими всё прожигать.
— Я Алика сутки по городу гоняла, Диан. Дурака из него делала. А он гордый. С ним так нельзя. — шмыгая носом, плелась я за подружкой на кухню. — Он больше не приедет.
— Ну, значит, сама к нему пойдёшь. Вот завтра, прямо с утра и вернёшься. Он же срок обозначил до завтра? Где у тебя здесь бокалы? — подружка принялась один за другим открывать кухонные шкафы, не обращая внимания на то, как я скривилась. — И он успокоится до того времени, и ты тоже.
— Ну и как ты себе это представляешь, Диан? — я проследила взглядом, как подруга потянулась, встав на цыпочки, достала с самой верхней полки два бокала под вино и, как балерина, на носочках, развернулась, грациозно взмахнула в танце бокалами в воздухе и плавно поставила их на стол.
— Ну как, как? — Дианка, беспечно пританцовывая под только ей слышимую музыку, начала выгружать из пакета принесённые вкусняшки. — Бельишко посексуальнее надень, волосы распусти. Да хоть ошейник всё тот же надень, Лан. Чего добру пропадать? Если твоему Альберту нравятся такие игры — стань для него и безмолвной рабыней, и горячей госпожой.
— Нее. — замотала я головой. — Второй раз номер с сексуальным бельём и распущенными волосами не пройдёт. Альбер может принять это за издёвку.
— А? — с любопытством вытаращилась на меня Дианка. — Ну-ка давай рассказывай!
— Фу, Люся! Нельзя! — я отодвинула от края стола вазочку, в которую Дианка высыпала раффаэллки из коробки. Конфеты, за которые Люся тряслась больше, чем за все собачьи вкусняшки вместе взятые. — Ну я его встречала уже в одном белье, когда он вернулся из своей командировки. Завела хорошенько и бросила. Сбежала из дома, пока он в душе был.
— Ну ты мать даёшь! — расхохоталась подруга. — И как он? Сильно завёлся?
— Сильно. — поморщилась я, вспомнив реакцию мужа на мой перформанс.
— Значит, неслучайный подарок. — плюхнулась на стул Дианка. — Нравится твоему Алику эта тема, так стань для него круче любой левой Госпожи.
— Он утверждает, что нет никакой любовницы. — снова зашмыгала я носом. — Что это какая-то ошибка. Что он мне совсем другой подарок отправил.
— Ну ты-то сама ему веришь? — подруга перестала смеяться и уже серьёзно посмотрела на меня.
— А я не знаю-ю-ю… — снова заревела я в голос, и Люся тотчас подхватила мой плач, заметавшись у меня на коленях и завыв