— Ну что Лана, что Лана? Он взбесился. Приревновал опять. — жаловалась кому-то в телефон дева на ресепшене. — Новенький айфон об стену разбил, Ир. Который сам и подарил. Совсем с ума сошёл. Орал, что это не его подарок.
Я приоткрыл один глаз и навострил уши.
— Ты Жеку моего не знаешь? Он же бешеный! Мне пришлось меняться с девочкой сменами, чтобы дежурить по ночам и дома не появляться.
Одним рывком оказался у стойки ресепшена и хлопнул по столешнице ладонью.
— Фамилия! — рявкнул на весь больничный холл.
Дева испуганно подпрыгнула на месте и в панике вытаращила на меня глазища.
— Ч-чья? — заикаясь пропищала обладательница губ-пельмешек.
— Твоя! — прорычал от нетерпения. Ну что за глупые эти бабы!
— М-морозова. — хлопнула нарощёнными ресницами.
— Попалась! — я кровожадно оскалился, чем окончательно довёл деву до состояния истерики.
Девица икнула от испуга и потянулась рукой под стол.
Глава 21
Я вышла из смотровой, целуя устало задремавшую Люси в макушку. Всё позади. Моя малышка жива и почти здорова. У меня руки дрожали и коленки тряслись от усталости и пережитого страха, и я покрепче прижимала к себе завёрнутую в плед собачку. И остановилась как вкопанная при виде развернувшейся передо мной картины.
Альберт навалился грудью на стойку ресепшена, почти перевесился через неё и, заглядывая в разрез белого халата медсестры, что-то тихо говорил ей. А эта дрянь призывно улыбалась ему, демонстративно выпятив под его нос внушительную грудь.
Я оторопело переводила взгляд с мужа на девицу и обратно. Да что же такое происходит? Прямо здесь, у меня, законной жены, под носом. Пока я рыдала над умирающей на столе смотровой Люсей, мой муж, не стесняясь, заигрывал с этой клоунессой-медсестрой?
— Альберт? — с трудом выдавила из себя имя мужа.
— Оу, а вот и ты. — обернулся и нехотя выпрямился муж. — Подойди сюда, Милана. Я хочу вас познакомить.
В груди сдавило от тревоги и предчувствия чего-то нехорошего. Потому что такого выражения лица у Альберта я никогда раньше не видела. Он смотрел на меня, как на раздражающую его вещь. Со злой, ироничной улыбкой и со снисхождением.
С трудом подавила судорожный тяжёлый вздох и прижала к себе покрепче Люсю.
— Это Света Морозова. Та самая девушка, чей подарок по ошибке попал к тебе. — зловеще хохотнул Альберт.
Меня, с головы до ног, окатило жаркой волной.
— Что? — только и смогла, что беззвучно прошептать одними губами.
Альберт настолько циничен, что решил познакомить меня со своей любовницей? Специально привёз нас с Люсей в клинику, в которой работала его девка?
— Я так рада, что правда открылась. — захлопала наращёнными ресницами девица. Губами своими надутыми зашлёпала. — Давайте познакомимся, Милана. Я так рада, так рада.
Не плакать! Не показывать, как мне больно!
Я задрала повыше подбородок и поудобнее перехватила Люси.
— И чему ты рада? — скривила я губы в презрительной усмешке. — Решила, что дружить семьями начнём? Не выйдет. Меня в ваших пошлых играх не будет, извращуги! Забирай этого подонка себе!
Бросив на мужа полный презрения и гнева взгляд, резко развернулась и пошла на выход.
— Милана! — взвыл, словно ему яйца прищимили, Альберт и ломанулся за мной.
Перехватил в самых дверях. Тряхнул за шиворот, как котёнка. Не больно, но обидно.
— А ну, стоять! — зло запыхтел муж. — Как же меня это все уже достало! Стоять, я сказал!
Я подняла на мужа глаза, полные слёз, и он отшатнулся. На секунду отпустил меня, а потом, тяжело вздохнув, обхватил ручищами и прижал к груди.
— Дурочка. — устало выдохнул Альберт. — Ты опять всё не так поняла.
— Пусти. — тряским голосом потребовала я куда-то в грудь мужа. — Отпусти сейчас же. Ненавижу тебя. Предатель. Извращенец. Иуда. Кобель несчастный.
— Да, да, да. — соглашался со всем Альберт, прижимая меня все крепче и трясясь от смеха. — Именно так. А сейчас давай ты меня выслушаешь, а потом будешь ругать, моя валькирия, моя боевая кошечка, моя упрямица.
Бормотал мне в макушку, а сам медленно, но неумолимо увлекал меня в сторону ресепшена.
— Давай, выслушаешь, рыбка моя, солнышко моё. Давай, любимая.
Если бы не Люси в моих руках, я бы начала сопротивляться. Возможно, даже ногтями в холёную морду изменщика вцепилась бы. Но Люська слабо заворочалась в коконе пледа, заворчала жалобно, и я сдалась.
— Милана, вы всё не так поняли. — защебетала эта фея губастая, невинно хлопая глазками. — Мне Альберт всё объяснил.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть этой довольной, весело переглядывающейся парочки. Так больно было. Зачем они меня мучают?
— Давай с самого начала, Милана. — упрямо пытал меня Альберт. — Это Светлана Морозова. Она живёт по адресу: проспект Ленина, дом восемь, квартира пятнадцать.
Во фразе промелькнуло, что это что-то знакомое, и я задержала дыхание уже более внимательно прислушиваясь к словам мужа.
— Ну почти наш адрес, понимаешь? Этот чёртов курьер Улугбек просто спутал. Ну устал человек, концентрацию потерял. Вот и притащил тебе другой подарок, тот, что Светлане её Жека подарил. А мой для тебя вручил ей.
— Женька очень разозлился. — вздохнула Светлана. — Он у меня такой ревнивый. Сразу же решил, что у меня есть ещё кто-то, кроме него. Любовник. Ну и…
Я приподняла вопросительно бровь. Ну и…?
— Он разбил твой айфон. — виновато сделала бровки домиком Светочка. — Как швырнул его об стену! У меня теперь там дыра в штукатурке. И Женька теперь в больнице. Так всё ужасно получилось…
Эпилог
И было посещение больницы, куда мы на следующий день пришли все вместе: я, Альберт и Светлана.
Здоровенный детина с забинтованной головой встретил нас недоверчиво и хмуро. На свою подружку он отреагировал глухим рыком и пожирающим взглядом.
Альберт, движением фокусника вытащил из внутреннего кармана пальто, листок с распечаткой из службы доставки. В нём не только наши адреса оказались рядом, один за другим, но и номера заказов. Возможно, на месте уставшего и замотавшегося Улугбека, я бы тоже могла спутать всё, что только возможно.
Мы оставили ворковавшую парочку одних. Смотреть на то, как Светлана суетилась и квохтала над своим израненным дружком, а тот довольно бухтел, было немного смешно.
Мы ушли, потому что дома нас ждала грустная и немного пришибленная Люся. Непривычно тихая и ласковая. И что самое странное — блаженно жмурившаяся и постанывающая от удовольствия, когда Альберт брал её на руки и почёсывал собачье брюшко.
Альберт называл её Люсенькой, совершенно забыв старое прозвище “Люцифер”. Кажется, они с собакой наконец-то нашли общий язык. Но я предполагала, что эта дружба у них ненадолго.