– Значит, вы познакомились во время обучения, – заключила Ромэйн.
– Мирай был единственным, кто не сторонился меня. – Фария хмыкнула. – Я оказалась выше других девчонок, еще и темнокожая… На меня смотрели как на диковинное животное. Дом Старой Крови никогда не поддерживал смешение крови с жителями Фокаса, Линоса или Большой Земли. Они так трясутся над своей белоснежной кожей и раскосыми глазами!..
По тону Фарии Ромэйн поняла, что эта часть культуры архипелага была капитану глубоко противна.
– Мы дружили. Росли вместе. А потом старый лорд умер, и венец Дома надели на Нисао. Вот тогда все и покатилось под хвост Соленому Богу. – Фария сорвала несколько листьев с дерева, под которым они проходили, и начала методично рвать их на мелкие кусочки. – Нисао организовала нападение на несколько прибрежных городов и обвинила во всем пиратов. Ей нужно было усидеть на троне – женщин-лордов в Доме Старой Крови не было слишком давно, ее власть не хотели принимать, Малые Дома взбунтовались. И она не придумала ничего лучше, чем создать врага, против которого народ смог бы объединиться, позабыв о ней.
Ромэйн кивнула, но промолчала, потому что понимала: поступок Нисао – это всего лишь стратегический ход. Наставники, обучавшие ее и братьев, множество раз рассказывали о хитрых и гадких приемах, которые могут использовать лорды, чтобы сохранять свою власть. Это всего лишь часть игры силы, и побеждает в ней тот, кто окажется самым беспринципным и безжалостным.
– Деда убили. – Фария бросила на землю ошметки листьев и обтерла руки о штаны. – Без его твердой руки пираты разобщились и стали покидать архипелаг, согласившись с ролью мерзавцев и разбойников. Вот как все произошло.
Ромэйн слушала внимательно, но понимала, что часть истории Фария предпочла оставить в тайне. Любопытство подначивало задать интересующие вопросы, но слова Халахэля звучали в голове снова и снова: «Не лезь не в свое дело».
– Я любила его. И все еще люблю.
Ромэйн уставилась на Фарию, поразившись тому, как просто и легко та призналась в своих чувствах едва знакомому, по сути, человеку.
– И это было взаимно, верно?
– Он вплетал в мои волосы белые цветы. Мы сбега́ли в укромную бухту и учились любить друг друга. – Фария буравила взглядом спину Мирая. – Его кожа была такой нежной, что я стала называть его цветком лотоса. Ему нравилось. Он смеялся.
– Мирай? – Ромэйн покачала головой. – Трудно представить.
– Нисао не изгоняла меня, – вдруг призналась Фария. – Она поощряла наши свидания и близость, потому что «наследник становился мужчиной». Она сама сказала мне об этом, представляешь? Без охраны заявилась в наш дом и сидела за щербатым столом с таким видом, будто ее совсем не смущал запах рыбы и соли. Еще Нисао сказала в тот день, что не прогонит мою семью с архипелага и прикажет воинам не трогать нас.
– Обычно за такими предложениями следует какое-то «но», – выдохнула Ромэйн.
– Ты права. – Фария кивнула. – Но мы должны были передать наши корабли Дому Старой Крови и, как она выразилась, «остепениться». Мой отец назвал это «добровольно сесть на мель».
– И Нисао позволила бы тебе продолжать отношения с Мираем? – тихо уточнила Ромэйн.
– И даже стать его наложницей, когда он наденет венец их Дома.
– Трое…
Представить свободолюбивую Фарию в роли наложницы Ромэйн не могла. Она знала капитана не так долго, но уже успела понять, что ее сердце яростное и пылкое. Делить возлюбленного с кем-то еще Фария бы не стала. Ни за что.
– Мы с Мираем встретились в нашей укромной бухте глубокой ночью, – продолжила капитан. – Он был счастлив, представляешь? Предложение Нисао казалось ему невероятно великодушным. Знаешь, что он сказал? «Вам всего лишь нужно отказаться от кораблей». Всего лишь! – Фария тряхнула кудрями и опустила взгляд, перестав буравить спину идущего впереди Мирая. – Он так и не понял, что корабли значили для моей семьи. И для меня.
– Избалованный наследник Большого Дома, – тихо сказала Ромэйн. – Он мыслил совсем не так, как ты.
– Это до меня дошло куда позже. – Фария горько улыбнулась и сжала ее плечо. – Это сейчас я понимаю, что он жил в совсем другом мире, что в его фантазиях и мечтах отказаться от кораблей было проще простого, а стать наложницей было честью. Но тогда… Меня словно разбили на сотни осколков. Я смотрела в его искрящиеся радостью глаза и думала: «Он не чувствует меня. Он никогда по-настоящему меня не понимал». А он все щебетал о том, что подарит мне лучшие шелка и редкий синий жемчуг…
Вздохнув, Ромэйн обвила рукой талию Фарии и прижалась виском к ее плечу. Этой женщине нужен был не жемчуг, а единение душ. Она прониклась Мираем, а вот он ею – нет. Наследник Большого Дома не понял, что дело было вовсе не в кораблях, а в том, что любовь Фарии к ним так и осталась для него всего лишь прихотью, от которой легко отказаться.
– Он не хотел меня отпускать, звал в замок, уже решив, что я на все согласна, но я сказала, что мне нужно объясниться с родителями. И Мирай меня отпустил. Мы договорились встретиться на берегу следующей ночью, когда взойдет луна. – Фария расправила плечи, из ее взгляда исчезла нежность. – Утром мы ушли в море и больше не возвращались на Чонган.
Решив, что рассказ капитана закончен, Ромэйн открыла было рот, чтобы задать вопрос, но Фария вдруг продолжила:
– А потом, спустя несколько лет, когда мои родители погибли, я вдруг почувствовала себя очень одинокой. Воспользовалась оставшимися на суше связями, передала Мираю Глас глубин, надеясь, что он воспользуется им. Но…
– Погоди. – Ромэйн нахмурилась. – Мирай сказал, что его предали из-за этого артефакта.
Они остановились и уставились друг на друга. Фария выглядела удивленной не меньше, чем сама Ромэйн.
– Из-за Гласа глубин? Но почему?.. – шепотом спросила она.
– Долго еще топать-то? – Голос Ливра вырвал их обеих из судорожных размышлений. – С меня сейчас кожа слезет!
– Почти пришли! – откликнулась Фария. – Ромэйн, пожалуйста…
– Нет, – сразу же отказала она. – Не проси меня об этом.
– Он ни за что не станет откровенничать со мной.
– Со мной тоже!
– С тобой он хотя бы разговаривает! Я должна узнать, что произошло. – Фария сжала пальцами ладони Ромэйн. – Не заставляй меня сходить с ума, гадая, как мой артефакт стал причиной его изгнания!
«Не лезь не в свое дело», – сказал Халахэль. Но она все же влезла.
– Я попробую, – нехотя согласилась Ромэйн. – Но ничего не обещаю.
– Этого достаточно. Спасибо. – Фария снова пошла вперед, увлекая ее за собой. – Прости, что втягиваю тебя в это, но он все еще мне дорог. Слишком дорог.
Халахэль обернулся. Его острый взгляд скользнул по лицу Ромэйн, губы искривились в насмешливой улыбке. Все его существо буквально кричало: «Я знал, что ты вляпаешься». Он покачал головой и снова отвернулся.
«Проклятье», – мысленно выругалась Ромэйн.
Когда в полумраке проступили очертания башен и шпилей, Фария выхватила короткий изогнутый меч и насторожилась.
– Что-то не так? – тихо спросила Ромэйн.
– Обычно они уже кричат.
– Кто?
– Увидишь. Эй, вы! – крикнула Фария. – Будьте осторожны, кажется, что-то не так!
– Да чтоб меня… – проворчал Ливр. – Мне казалось, что ничего хуже работ на проклятых раскопках со мной не случится, но видят Трое, я ужасно ошибался.
Ромэйн хлопнула его по плечу, пытаясь ободрить. Теперь и ей казалось, что раскопки были не таким уж и ужасным испытанием.
В стене, окружавшей город, зияли пробоины. Створки сорванных с петель ворот валялись на земле, куски разрушенной каменной арки завалили проход. В крыше сторожевой башни Ромэйн разглядела дыры.
– На них напали… – прохрипела Фария и прибавила шагу.
– Стой!
Мирай вдруг схватил ее за локоть, заставив остановиться. Несколько мгновений они смотрели друг на друга, общаясь без слов, а после Фария медленно кивнула и произнесла:
– Нужно отправиться на разведку. Яйцо с собой лучше не брать.
– Мы не оставим его без охраны. – Ромэйн покачала головой. – Оно слишком ценное, чтобы просто спрятать его в кустах.
– Я не чувствую эмпуссий, – лениво протянул Хэль. – Если демоны и были здесь, то сейчас их нет.
– То же ты говорил в гроте! – рявкнула