Разве у папы не было канистры с топливом на всякий случай? Например, если в машине вдруг закончится бензин или наступит всемирный нефтяной кризис. Фредерик посветил мечом в угол, где должна была лежать зимняя резина и цепи противоскольжения для автомобиля. В яблочко!
– Фредерик?
Он дернулся. В этом гараже такие движения были не лучшей идеей. Велосипеды стали падать один за другим, как домино.
Эмили ободряюще положила руку ему на плечо:
– Я не хотела тебя напугать…
– Все в порядке, давай уйдем, пока мой отец не пришел сюда в пижаме и тапочках.
Выйдя из гаража, они увидели свет в саду бабушки и дедушки Эмили. Ребята подошли ближе и в темном силуэте узнали Мартина, в замешательстве блуждающего по саду. Его голова подергивалась, как у испуганного птенца. Эмили взглянула на часы:
– Я подойду к нему и выясню, что случилось.
– Понимаю, конечно. Я подожду здесь.
Осторожно, чтобы не напугать, Эмили подошла к дедушке Мартину:
– Здравствуй, дедушка.
– Привет, малышка.
– С тобой все хорошо?
Только теперь дедушка Мартин взглянул на нее ясно, как будто очнулся ото сна:
– Со мной – да. Но не с этим миром.
– Что ты имеешь в виду?
– Все не так, дитя. Может быть, мой разум совсем помутился, но дело здесь совсем не в нем. Разум не способен даже постичь этого, а сердце способно. С миром что-то неладно. Как-то… неправильно. Может такое быть?
– Может, еще как может.
– Ты поможешь мне найти?
– Что ты ищешь?
– То, чего не хватает.
– Кому не хватает?
– Моей жизни. Целыми днями и еще больше ночами я чувствую, что мне чего-то недостает. Иногда я сижу на диване и беседую с кем-то, но никого рядом нет. Или я смотрю на дверь, ожидая, что кто-то зайдет ко мне, но никто не приходит. Я жду не твою бабушку, я уверен. Кого-то другого, кто должен был приходить.
Эмили прижалась к его руке:
– Ох, дедушка…
– Здесь, в саду, я искал, но не нашел. Но когда ты пришла, мне не хочется продолжать поиски. Что со мной не так, малышка?
Эмили подавила всхлипывания:
– Мне так жаль…
– Ты не сделала ничего плохого! Ты все, все делаешь верно. Невозможно было бы поступать правильнее. Но кто-то подкрутил наш мир, как мы подкручиваем часовой механизм. – Теперь дедушка уже плакал. – Я снова весь в слезах? Последнее время мои глаза часто так поступают со мной. Глупые глаза. – Он поцеловал Эмили в лоб. – Утром мы снова почитаем газету. Хорошо?
Эмили взглянула на него заплаканными глазами:
– Откуда ты знаешь… – Она прикусила губу. – Это было бы отлично.
– Тогда так мы и поступим. А теперь иди в свою комнату, дитя. Уже очень поздно.
– Спокойной ночи, дедушка.
– И тебе, мой маленький ангел.
Весь путь до библиотеки Эмили была погружена в себя, и Фредерик не мешал ее молчанию. Он прекрасно понимал, что тишина нужна, чтобы перевести дух. Отдышаться, но не легкими, а сердцем. Его тянуло обнять ее за плечи, но он не хотел, чтобы Эмили решила, будто он воспользовался эмоциональным моментом, лишь бы приблизиться к ней.
В желтом свете изогнутых уличных фонарей библиотека Анны Амалии казалась поделкой из слоновой кости. Все окна были темными. Перед входом не виднелось ни одной коричневой рубашки.
– У меня сердце кровью обливается, – сказала Эмили хрупким, словно фарфор, голосом. – Я так люблю библиотеку, но Дресскау повергнет весь мир во тьму.
– Мы поступаем правильно, – Фредерик сжал ее руку.
– Давай скорее с этим покончим! – Эмили указала на булыжники, которыми был вымощен последний участок на пути к зданию. – Мы разобьем камнями окно, а потом останется только закинуть внутрь что-нибудь горящее. У меня в рюкзаке несколько газет.
Вместе им удалось поднять один из камней. Они ненадолго остановились перед зарешеченным окном зала рококо, чтобы оценить обстановку. Предполагалось, что огонь должен бушевать именно в этой комнате и вход в тайную библиотеку обязательно сгорит прежде, чем приедут пожарные. Но им мешали металлические решетки, так что лучше было разбить окно соседней комнаты – бывшей кухни. Той самой, где стояло кресло Эмили, которое вот-вот должно задымиться.
Вдруг в зале рококо зажегся свет. Дети тут же положили камень и прижались к кирпичной стене.
– Мы не можем поджечь библиотеку, если внутри люди, – прошептала Эмили.
Фредерик слегка вытянул голову, чтобы заглянуть внутрь:
– Это профессор Дресскау…
– Пожалуйста, осторожнее!
– Кажется, он один.
– Ты уверен?
– Насколько я вижу, да. – Фредерик еще сильнее вытянул шею. Затем изумленно выдохнул: – Так не бывает…
– Что? Как не бывает?
Фредерик опустил голову и посмотрел на Эмили:
– Он оставил ключ в двери!
– Правда? Я даже не знала, что так можно.
– Честное слово.
Эмили заглянула в окно. Золотая авторучка застряла в картине, а водоворот слов неумолимо утекал в замочную скважину. Опустившись на корточки, она поджала губы:
– Новый план. Я пойду внутрь. А ты будешь смотреть. Если Дресскау появится и мне нужно будет бежать, то…
– Я включу свой световой меч! Такой знак ты точно не пропустишь. Да пребудет с тобой сила!
Эмили улыбнулась:
– Она мне точно не помешает.
31
Никогда еще библиотека Анны Амалии не казалась Эмили настолько умиротворяющим местом. Библиотека представлялась ей спящей старой дамой, которая все в своей жизни уже устроила и тихо отдыхает.
Она прокралась из подвала по лестнице вверх, к залу рококо, и из соседней комнаты заглянула внутрь. Похоже, кроме графа фон Дресскау, в здании никого не было. Он появился перед портретом, одетый, как и всегда, в тончайшие шелка, с большими бриллиантовыми перстнями на обеих руках. Достал свой мобильный телефон. Ввел пароль и стал пристально смотреть в экран. Вероятно, проверял, какие изменения произошли в мире. Он удовлетворенно кивнул, а затем недовольно хмыкнул.
Что такого важного случилось в мире, что ради этого он пришел сюда посреди ночи? Эмили даже думать не хотела о том, что граф в этот раз переписал.
Когда он в следующий раз исчез в портале, Эмили выждала немного, а затем шагнула в зал, подошла к двери и вытащила ключ. В самом деле, у нее получилось. Так просто!
Когда граф выйдет из тайной библиотеки, он никогда уже не сможет туда вернуться и что-то изменить! Эмили вскрикнула от радости и даже исполнила победный танец, глядя на зарешеченное окно, за которым стоял Фредерик с широкой улыбкой на лице и поднятыми руками.
Но вдруг ей в голову пришла мысль, которая вытеснила всю радость. Ведь граф сразу узнает, кто украл ключ. Он выследит ее с помощью своих приспешников. Поймает ее. И если она не скажет ему, где ручка, он станет ее шантажировать. Может быть, похитит ее отца, будет пытать его, бабушку Розу или дедушку Мартина. Может быть, он даже сделает что-то с мамой, хотя она и была его женой.
А если она уничтожит авторучку, месть будет страшной. Украсть ее было все равно что подписать себе смертный приговор. В ее руках был золотой ключ, но сама Эмили – в руках Дресскау.
Драгоценная письменная принадлежность вдруг показалась ей очень тяжелой. Она подошла к портрету и вставила ручку обратно. Затем Эмили провернула ее в замке и шагнула сквозь картину.
Когда шум водоворота утих, она сразу отошла в сторону и спряталась за стеллажом. Окно было распахнуто. В реальном мире была глубокая ночь, а здесь в небе сияло мутное солнце. Дома выглядели так, будто их сделали из бумаги и тщательно раскрасили. Но между зданиями не двигались ни люди, ни животные, ни даже ветер. Тишина этого места была совсем не такой, как в реальной библиотеке Анны Амалии. Они отличались, как темное толстое одеяло и тонкая простыня. Раньше тишина здесь была успокаивающей, она заставляла Эмили поверить, что все так, как и должно быть, и все беды обойдут ее стороной. Теперь же