Аликс судорожно сглотнула.
– Танк – это тот мальчик?
Лицо Мозеса чуть смягчилось.
– Да. Мальчик с больными легкими.
– Почему он с вами?
Мозес посмотрел на нее оценивающе.
– Иногда нельзя отворачиваться от чужой беды. Она бывает настолько огромной, что если ты просто пройдешь мимо, то станешь ничуть не лучше того, кто эту беду устроил.
Аликс заколебалась. Она почувствовала себя наивной богатенькой девочкой, которая ничего не понимает в жизни. И даже права не имеет расспрашивать о Танке. И все же она собралась с духом:
– Что с ним произошло?
– Спроси сама при случае. Захочет – расскажет.
Похоже, пониманию наступил конец. Лицо Мозеса снова будто окаменело.
– Значит, мне придется пробыть с вами некоторое время?
– Все зависит только от тебя.
– Что вам нужно? Прошу, скажи! Папа даст вам что угодно! Вы хотите получить за меня выкуп? Вам нужны деньги? Вообще-то мы не очень богаты.
Мозес презрительно рассмеялся:
– Вот только не надо лечить про то, что твоя семейка – типичный средний класс.
Аликс решила не огрызаться и промолчала.
Мозес опустился на табурет и посмотрел на нее изучающе.
– Ты и правда веришь, что отец тебя любит?
Аликс хотела ответить сразу, потом заколебалась. Она поняла, к чему Мозес ведет. Вдруг в вопросе есть еще одна ловушка? Вдруг он переиначит ее ответ?
Если ответить «да», то он попросит привести примеры того, в чем выражается любовь: кормить конфетами и мороженым, целовать перед сном или оплачивать учебу в Зейтце… Однако суть не в этом! К тому же папа никогда не совершал ради нее никаких подвигов – под автобус не бросался, из-под колес не вытаскивал.
Значит, Мозес хочет, чтобы она задумалась над словом, вокруг которого и вертится вся их беседа. Верить. Верит ли она, что отец ее любит?
– Да!
Как приятно бросить ему это слово в лицо! Так ему и надо! Папа ее любит, он думает о ней, он работает день и ночь вместе с «Уильямс энд Кроу» и с кучей агентов, чтобы ее спасти…
Внезапно Аликс сообразила, что ей делать. Вовсе она не беспомощная! Может, она и сидит в клетке, но кое-что ей под силу.
«Выиграй время!»
Нужно подольше растянуть эту дурацкую беседу! Папе с Лизой и ФБР понадобится время, чтобы ее найти. Аликс вовсе не надо выиграть спор или показать Мозесу, какая она умная. Сейчас важно занять его разговором, остальное сделает папа.
– Да, – уверенно повторила она. – Я знаю, что любит.
Как ни странно, в ответ Мозес просто улыбнулся.
– Я тоже так думаю. Поэтому верю, что наш план сработает.
– Ты веришь? – подначила Аликс.
Мозес усмехнулся:
– Неверно выразился.
– Ну, сам начал придираться к словам.
– С помощью слова одни люди влезают в головы к другим. И тогда они смотрят на вещи как положено. Разве отец тебе об этом не рассказывал? Ведь он такой крутой пиарщик! – Мозес пожал плечами. – А насчет веры ты права. Я больше ни во что не верю! Это для простачков. Пусть они и верят докторам, которые обещают, что отец проживет больше полугода благодаря новому препарату для сердечников… С меня хватит! Единственное, что меня интересует, – эксперименты. Берешь крысу, дразнишь ее и смотришь, что из этого выйдет…
– Так я для тебя просто лабораторная крыса?!
Мозес продолжил как ни в чем не бывало:
– Потом выдвигаешь гипотезу, создаешь на ее основе теорию и опять дразнишь крысу, чтобы убедиться в своей правоте. Подгоняешь теорию до тех пор, пока не сможешь предсказывать, что случится дальше. Теперь ты не веришь, а знаешь! Честно говоря, я не знаю, любит тебя отец или нет, однако у меня есть гипотеза о том, что произойдет, если ты не вернешься домой.
«А то я не знаю, – подумала Аликс. – Что ж, давай поболтаем подольше и посмотрим, кто из нас прав».
– Папа психанет, – сказала она.
– На это мы и надеемся.
– И я – всего лишь побочный ущерб, – кивнула Аликс и потянулась за сэндвичем.
– В общем-то, да.
– По крайней мере, лично против меня ты ничего не имеешь. – Аликс откусила сэндвич, изумленно на него посмотрела и воскликнула: – Отличный сыр!
– Думала, я стану кормить тебя плавлеными сырками?
– Выдержанный чеддер плохо сочетается с местным антуражем.
Аликс вгрызлась в сэндвич. Она пыталась есть помедленнее, но не удержалась и мигом проглотила еду.
«Как же я оголодала!»
Мозес задумчиво за ней наблюдал.
– Это не последний кусок. В холодильнике полно деликатесных сыров – испанские, английские, французские, немецкие, из козьего, овечьего и коровьего молока…
– Правда?
– Долго объяснять.
Аликс выразительно посмотрела на него и постучала по прутьям.
– Я никуда не тороплюсь.
– Скажем так: кое-кто из моей команды любит побаловать крыс. Приятного аппетита!
Он привстал с табурета. О чем бы поговорить? Аликс всполошилась. Как его задержать?
– Зачем ты пробрался в мой дом? – выпалила она. – Помнишь ту ночь? Зачем ты приходил? Тебя могли поймать.
– Кто? «Уильямс энд Кроу»? – Мозес покачал головой. – Ну уж нет. По крайней мере, не там. Я прекрасно знаю, где и какое оборудование они установили.
– Я ведь могла поднять тревогу. Зачем ты пришел ко мне домой? Искал что-нибудь? Я видела, как ты… – Аликс сглотнула, вспомнив, как он заглядывал сквозь стекло и улыбался.
– Перемирие, – пробормотал Мозес, чуть улыбнулся и изобразил знак паузы.
Он покачал головой, все еще улыбаясь, и у Аликс защемило в груди. Ей не хотелось с ним враждовать. Ей хотелось почувствовать себя рядом с ним в безопасности и хотя бы ненадолго отложить военные действия.
– Перемирие, – повторила она и сама поразилась, насколько идея пришлась ей по душе.
Как бы наладить с ним отношения?
Суровые черты смягчились. Мозес стал совсем другим. Добрее, что ли. И смотрел на Аликс уже не как на орудие мести, а как на живого человека. По его лицу промелькнула тень сожаления.
– Зачем ты приходил? – тихо спросила она.
– Почему ты открыла дверь?
В его словах могла таиться ловушка, но ее не было. Мозес больше не строил из себя крутого парня. От деланого самодовольства не осталось и следа.
– Может, мне хотелось с тобой поговорить.
По его лицу скользнула улыбка.
– Может, ты хотела, чтобы я пригласил тебя на чашку кофе.
– Правда? – спросила Аликс.
– Не исключено.
– Умеешь ты уговаривать.
Мозес рассмеялся, и Аликс поняла, что они почти ровесники. В такие моменты он выглядел очень юным, а большую часть времени – гораздо старше своих лет и суровее. Сейчас в его глазах светилось искреннее участие.
– Перемирие, – повторила Аликс, протягивая руку. Ей захотелось к