– Неудивительно. Восстановительные работы начались незамедлительно, – ответил Эскурса. – Чтобы вы понимали, пожар случился в ноябре две тысячи восемнадцатого, а уже к январю две тысячи девятнадцатого реставрация была завершена. Пациенты – наш главный приоритет. Такова политика учреждения. Мы не хотим, чтобы что-либо отвлекало их и сводило на нет прогресс, достигнутый в ходе лечения.
– А что стало со вторым?
– Простите?
– Вы сказали, что заключенных было двое. Один сгорел заживо, а что случилось с другим?
Хайме Эскурса включил свет в кабинете и подошел к столу. Его пальцы нервно забарабанили по столешнице. Он сглотнул и бросил взгляд в одно из высоких слуховых окон.
– Второй сбежал. Мы так и не выяснили, как именно. Скорее всего, он воспользовался суматохой, постоянным движением машин и сумел незаметно спрятаться в одном из пожарных грузовиков.
– Могу я взглянуть на личное дело этого человека?
– Инспектор, как вам наверняка известно, медицинское досье любого пациента подпадает под действие закона о врачебной тайне. Я не могу его вам показать без соответствующего судебного постановления, – ответил Эскурса, скрестив руки на груди. – Боюсь, в этом вопросе я вынужден быть непреклонным.
– Справедливо, понимаю.
Креспо достал мобильный и набрал свой домашний номер.
– Что вы делаете? – нервно спросил мужчина.
– Звоню в редакцию «Эль Коррео». У меня там есть приятель журналист, он от такой новости с ума сойдет. Пожар с тремя жертвами и побег психически больного заключенного? Сенсация! Пахнет материалом для первой полосы.
– Подождите, подождите, инспектор, – запричитал Эскурса, складывая руки, словно в молитве. – Мы же не собираемся быть святее Папы Римского… – продолжил он, спешно отпирая один из шкафчиков, чтобы достать из него дело. – В конце концов, сейчас главное – найти Глорию, верно?
Эскурса открыл папку и развернул так, чтобы Андер мог ее изучить.
– Эктор Веласкес. Гражданин Мексики, проживал в Сисеро, Кантабрия. Убил жену и троих дочерей, – рассказал врач. – Профессиональный актер, он был приговорен к высшей мере наказания. Однако судья посчитал, что на момент убийства Эктор был невменяем, и постановил, что свой срок он должен отбывать не в тюрьме, а в психиатрической клинике. В нашей.
– Что заставило судью прийти к такому выводу?
– Экспертиза трех независимых психиатров. Все сошлись во мнении, что у Эктора множественное расстройство личности. Он утверждал, что некий внутренний голос заставил его убить семью вопреки собственной воле. Со слезами на глазах он молил о помощи, потому что не мог противиться приказам этого голоса.
Эскурса потер виски. Было очевидно, что разговор дается ему непросто.
– Могу я получить копию дела?
– Разумеется, сейчас распечатаю.
– Благодарю. Но прежде хочу задать еще один вопрос. У Глории были враги?
– Насколько я знаю, нет. – Хайме задумался, прежде чем ответить. – Глорию здесь уважают и любят. Она всегда находит доброе слово для каждого пациента, знает всех по именам. Они ее просто обожают. Как бы странно это ни звучало, но мы здесь словно одна большая семья.
– В этом я не сомневаюсь, но, как известно, у каждой семьи есть свои тайны. – Андер слегка улыбнулся. – Она сама разбирала свою корреспонденцию?
– Да, конечно. Почему вы спрашиваете?
– Не припоминаете, получала ли она когда-нибудь конверты с деньгами?
– Что вы, боже упаси! – возмутился Эскурса. – Мы уважаемая организация, инспектор! Нам нечего скрывать. Все финансовые операции проходят строго по официальным каналам и исключительно в рамках закона. Никаких махинаций, никаких темных схем.
– Понимаю. Надеюсь, вы тоже понимаете меня, сеньор Эскурса. Мы рассматриваем все возможные версии, чтобы выяснить, куда пропала Глория. Как вы сами сказали, ее поиски – наш главный приоритет, – ответил Андер, вспоминая тело в Олабеаге.
Исполняющий обязанности тут же успокоился.
– Вы правы, инспектор. Мы все хотим, чтобы она скорее нашлась.
Педро Гардеасабаль успел опросить уже с полдюжины медработников, когда к нему подошел мужчина с безупречной осанкой, облаченный в длинный, идеально выглаженный белый халат.
– Доктор Рохо, к вашим услугам. – Он глубоко поклонился. Это было слишком даже по самым строгим канонам этикета.
– Инспектор Гардеасабаль, – тот склонился в ответ, но не так сильно, опасаясь пробить пол головой.
– Вас уже познакомили с моими пациентами? – спросил доктор, широким жестом обводя наполненный людьми просторный зал.
– Пока не имел такой чести.
– Ну как же так. Какое непростительное неуважение! – возмущенно воскликнул Рохо. – Позвольте представить вам некоторых из них.
– Разумеется.
Они подошли к столу, за которым мужчина лет сорока старательно разбирал с помощью маленькой отвертки портативный передатчик.
– Здесь у нас Серафин. – Доктор положил руку на плечо мастера. – Он настоящий гений электроники. Нет устройства, которое он не смог бы починить. Радио не работает – Серафин починит; телевизор не включается – Серафин починит; кофеварка плохо фильтрует кофе – Серафин починит. Серафин все чинит, правда, дружище?
– Конечно… доктор, – ответил Серафин, глядя на него поверх толстых очков для близи. – Кстати, сеньор, хотите, я проверю ваш мобильный телефон? Иногда они излучают слишком много электромагнитных волн и требуют поляризации материнской платы для их регулировки, – обратился он к Гардеасабалю.
– Нет, спасибо, Серафин, я готов нести этот риск, – ответил тот. – Но возможно, вы мне поможете с другим вопросом. Расскажите мне о вашем директоре.
– О Глории? Она само очарование, – ответил Серафин.
– Это правда, инспектор, Глория очень добра ко всем нам… к пациентам, – сказал Рохо.
– И у нее никогда не было конфликтов с пациентами или сотрудниками? – спросил Педро.
– Нет, никогда. Правда, ходили слухи, что у нее были сложности с одним из заключенных, но это все, что я могу сказать. Узники никогда не пересекались с остальными пациентами. Почти все время те проводили взаперти в своем крыле. Только раз в год их выпускали на сцену, когда они устраивали для нас театральное представление. Я только знаю, что их было двое: латиноамериканец и еще кто-то. О последнем мы почти ничего не знаем, но он казался безобидным. А вот другой… В нем чувствовалась такая ненависть, что каждый раз, встречаясь с ним взглядом, я невольно опускал глаза в пол.
– Неужели даже врачи с ними не контактировали? – с легкой улыбкой уточнил Гардеасабаль.
Доктор уже собирался продолжить свою импровизированную экскурсию, не уловив скрытой иронии в словах инспектора, как вдруг двери лифта разъехались в стороны, из кабины вышли Андер и Эскурса. Креспо, встретившись взглядом с напарником, едва заметно кивнул в сторону выхода.
– Приятно было познакомиться, доктор. Надеюсь, если мне доведется сюда вернуться, мы снова увидимся. – Гардеасабаль протянул ему руку.
– А вот я надеюсь, что вам не придется возвращаться, – произнес Рохо с презрением. – Здесь полно психов!
– Никогда