Он взял коробку с кассетой Ханире и достал ее.
– Боюсь, на всех записях будет один и тот же ритуал. Надеюсь, что я ошибаюсь, но мне кажется, что за убийствами девушек скрывается нечто… – сказал Андер, взяв паузу и на секунду задумавшись об Энаре, – вроде сатанинского ритуала. Персонаж Акербельца тому подтверждение.
– Может, это секта? – предположил Лопатеги.
– Да. Это может быть как-то связано с изображением неизвестной богини, которое мы нашли на картине в кабинете Карлоса Бонапарте. Мы бы не придали этому особого значения, если бы не увидели то же полотно в доме бывшей медсестры из клиники «Здоровье Бильбао». Картину ей подарила сама Астрид, – продолжил Андер. – К тому же Эухенио Ларрасабаль взывал к некой великой даме перед тем, как броситься в огонь. Давайте посмотрим остальные кассеты. Может, найдем новые зацепки.
– Андер, тебе необязательно смотреть кассету с Энарой, – сказал Торрес.
– Я должен. Я должен это сделать ради нее и ради отца.
Андер выключил свет, чтобы никто не видел его лица. Стиснул зубы и снова нажал кнопку воспроизведения.
Во время просмотра оставшихся пяти пленок в комнате царила тишина. Все они показывали тот же ритуал, те же песнопения, те же сцены с жертвами и преступниками. Единственное, что менялось, – это место, где закапывали девушек, которое перемещалось вокруг старого дуба. Группа людей, участвующих в церемонии, оставалась неизменной: Астрид, еще пятеро и один из близнецов, который снимал все на камеру. Акербельц все так же не показывал своего лица. Бросалось в глаза, что все записи были сделаны в одни и те же даты: 21 или 22 декабря. В разгар зимнего солнцестояния.
Когда на экране появилась пленка с казнью Энары, Андер почувствовал, как у него в животе образуется стальной ком. Он попытался избавиться от него, стряхнуть тревогу; сестра нуждалась в нем, бодром и проницательном, как рысь. Мужчина откинулся в кресле, чтобы облегчить скованность в спине и покалывание в ногах. Тело диким образом реагировало на утрату, столь многократно оплаканную, столь многократно пережитую. Инспектор сжал челюсти и вытер слезы, катившиеся по щекам. Он выдержит все до последней секунды.
– Нам нужно вернуться в Каррансу, – сказал он, включая свет в мультимедийной комнате.
– Да, прямо сейчас свяжусь с подразделениями Энкартасьона, чтобы они предупредили муниципальные бригады в этом районе. Нужно копать под этим дубом, – сказал Лопатеги, быстро выходя из комнаты. – Пойдем, Торрес.
– Иду, – сказал субкомиссар, следуя за директором.
– «Копай и вытащи их на свет. Копай и обрети покой», – вспомнил Гардеасабаль. – Это сообщение было адресовано тебе, Андер. Сначала письмо под ковриком, затем татуировка на черепе Карлоса Бонапарте. Лукас Хауреги обращается к тебе.
– Если копание поможет мне обрести покой, тогда мне придется идти и копать.
Без лишних слов Андер взял с вешалки куртку.
Через час рабочие муниципальной бригады Каррансы начали выкапывать тела шести погибших девушек.
Шел дождь. Ледяной холод сковывал всех присутствующих. Но даже нескончаемый ливень не мешал мужчинам выполнять работу так, будто от этого зависела чья-то жизнь. Найдя кости Селии, они резко изменились в лице, побледнели.
От юной энергичной девушки остались лишь кости и одежда.
Рядом с дубом установили большой водонепроницаемый шатер зеленого цвета, под которым поставили шесть складных столов. По мере того как выкапывали тела, их переносили на столы. Андер позвонил Гамбоа, который бросил все дела и немедленно прибыл на место. На поляне царила уважительная тишина. Полицейские наблюдали за раскопками, не произнося ни слова.
Гардеасабаль встал рядом с другом. Тот сохранял напряженное выражение лица, то сжимая, то расслабляя челюсти. У него в голове бурлила целая гамма чувств, но Андер оставался неподвижным, позволяя дождю хлестать по нему и пропитывать водой с головы до ног. Он был напряжен до предела.
Когда достали тело Энары и положили его на белую пластиковую поверхность складного стола, он первым подошел к ней. Остальные присутствующие оставались на своих местах, с глубоким сочувствием наблюдая за человеком, который спустя двадцать лет неведения наконец-то узнал правду о судьбе сестры.
Дождь и слезы смешались на лице Андера. Сердце колотилось в груди. Ему казалось, оно вот-вот разорвется.
От той озорной и веселой сестренки, которой когда-то была Энара, остались лишь воспоминания. Андер прикоснулся к фалангам ее левой руки.
– Клянусь, что не успокоюсь, пока не найду тех, кто виновен в твоей смерти, Энара, – прошептал он.
На ней была белая сорочка, которую они видели на записи с казнью. За это время она сильно истрепалась и почти сгнила. На шее сестры Андер увидел кулон, который ей подарила мать. Он был наполовину скрыт землей, налипшей к останкам. Андер осторожно очистил цепочку и маленькую памятную подвеску. На обороте была выгравирована надпись: «Энара 02/07/81». Он до боли сильно сжал кулон. Сестра всегда его носила. Это был материнский подарок, последний перед исчезновением. Он снял подвеску, положил ее в пакет для улик и вдруг понял, что не хватает чего-то еще.
Часы. Механические часы из нержавеющей стали. Не «Ролекс», но куда более ценные для Энары – их подарил отец в день ее первого причастия. На обороте была выгравирована надпись eguzkilore [31]: так папа хотел защитить ее от злых духов. Не удалось.
Андер повернулся и жестом попросил судмедэксперта подойти.
– Вы не нашли никаких других предметов в могиле?
Доктор покачал головой.
– Боюсь, что нет. А что?
Андер пожал плечами.
– Не могу понять, где ее часы. Неважно; жертва – Энара. Считай, что это тело опознано. Переходите к остальным.
– Конечно, Андер. Сейчас займемся.
Гамбоа подал сигнал фотографам, и палатка озарилась вспышками камер.
До самого вечера они фиксировали место преступления. Работы были выполнены быстро и тщательно. Были взяты образцы из могил, у всех девушек с одежды и волос. Когда дежурный судья наконец отдал распоряжение поднять тела, бригада засыпала могилы, собрала палатки и быстро покинула усадьбу, стараясь забыть ужас, которому они стали свидетелями.
Подразделения Эрцайнцы также разъехались по своим участкам.
– Подбрось меня до Ла Касильи, Гарде, – попросил Андер, когда они ехали по Энкартасьону. – Мне нужно сообщить новость отцу.
– Конечно. Хочешь, я пойду с тобой?
– Нет, дружище, спасибо. Наступил день, которого мы ждали очень много лет. Возможно, это знание принесет ему хоть немного покоя.
Андер поднимался по лестнице, будто на эшафот. Подойдя к четвертому этажу, он достал ключи. Потом подумал