Женя Николаевский играл в группе «Черепахи» и еще в нескольких харьковских командах. Шевчук и Харьковский окончили консерваторию, а Барышников вырос в фаготиста европейского класса и выступал, в частности, с сольными концертами в Кёльне.
В конце 90-х о «Казме-Казме» как о реально функционирующей музыкальной единице известно немного. Их последняя программа представляла собой академическую музыку, исполняемую оркестром из одиннадцати человек. После «Плясок трубадуров» и «Катакомб любви» группа альбомов не записывала.
«Иногда я задумываюсь над тем, зачем вообще все это делалось, и нахожу только один ответ, – вспоминает, оглядываясь на пройденный путь, Евгений Ходош. – Мы пытались найти для себя вселенское утешение от вселенской скуки».
«И вот, когда я так горевал, веселые речи и утешения друга принесли мне столь великую пользу, что, по крайнему моему уразумению, я только благодаря этому и не умер…» (Д. Боккаччо. «Декамерон»).
Опиум для народа
Внеклассное чтение
Серебристый красавец-лайнер уверенно рассекал стальными крыльями плотные нагромождения перисто-кучевых облаков. Мы с Александром Волковым возвращались с Франкфуртской книжной выставки 94-го года, на одном из стендов которой были представлены экземпляры «Золотого подполья» – массивной энциклопедии, посвященной самиздатовской рок-прессе в СССР. Книга имела определенный резонанс: пара издательств грозились опубликовать ее сокращенный вариант на английском, но что-то там не срослось. Может, и к лучшему. Как бы там ни было, жизнь продолжалась, пора было двигаться дальше.
Никогда не отличаясь особым терпением, я прямо в самолете Франкфурт – Москва начал совращать Сашку макетировать еще одну книгу – прекрасно понимая, что без рассудительного Волкова новый проект может оказаться полным говном. Длинный, как путь к коммунизму, Волков устало развалился в кресле и тщетно пытался уснуть. Ни о какой книге он и слышать не хотел, тем более – на высоте 7000 метров над уровнем моря. В памяти еще свежи были душераздирающие картины под общим названием «подпольное изготовление „Золотого подполья“. Пережить вторично подобный стресс меланхоличный Волков явно не желал. Вдобавок ко всему в его душе еще не улеглась обида на мой отказ делать книгу о группе «ДК».
Впрочем, услышав название «100 магнитоальбомов советского рока», Волков слегка оживился. Тема оказалась для него близкой, поскольку в рок-культуре он был человеком не посторонним. В начале 80-х Сашка посещал и фотографировал подпольные концерты. В 83-м познакомился с «Оберманекенами», в 84-м – с Шевчуком, который жил у него во время записи альбома «Время». Тогда же начал общаться с Жариковым, Рыженко, Вишней, Силей и другими деятелями московско-питерского андеграунда. Чуть позже Волков – архитектор по образованию – занялся оформлением рок-журналов, став впоследствии одним из редакторов таких культовых изданий, как «Ур Лайт» и «КонтрКультУр’а».
Веским аргументом в доламывании упрямого Волкова стали вывезенные из Франкфурта рок-энциклопедии «All Time Top 1000 Albums» и «100 Great Albums Of 60’s». Одну из этих книг я честно купил. Вторую пришлось украсть – назло мымре в униформе, которая ни за что не хотела ее продавать и все тыкала пальцем в табличку «выставочный экземпляр».
Совершенно очевидно, что литературу подобного жанра никто у нас в стране еще не издавал. Порой, когда у меня дурное настроение, мне начинает казаться, что в России вообще мало кто что-нибудь делает. Наверное, я не прав…
Воздух в салоне самолета был наэлектризован до предела. Вокруг двух спорящих Александров искрило. Сменивший тактику Кушнир перешел с блюзов на речитатив, в котором замелькали нетипичные для его словарного запаса выражения: «наш долг», «дань уважения», «кто, если не мы». Когда строгая стюардесса объявила о посадке самолета в Шереметьево-2, Волков сломался. «Ладно, – сказал он. – Давай попробуем. Но только с одним условием – смакетированные главы больше не переделываются». Наивный…
Мягкое осеннее солнце дарило последнее тепло, а тема будущей книги будоражила и согревала своей непредсказуемостью. Казалось, мы держим в руках настоящее сокровище – и одному Богу известно, как так получилось, что никто другой не догадался откопать этот бесценный клад раньше. Подъезжая к метро «Сокол», я попросил Сашку не говорить о наших безумных идеях друзьям и коллегам. И без того не слишком многословный Волков поклялся свято хранить тайну.
Наступили будни. Распределение обязанностей в неафишируемом творческом объединении выглядело следующим образом. Александр продумывал структуру книги, параллельно работая над очередным номером редактируемого им журнала Pinoller, где планировалось ознакомить любознательную часть человечества с фрагментами из «100 магнитоальбомов». Я же потихоньку-помаленьку начал отбирать эти самые магнитоальбомы…
Идея советского top-100 – чисто западное изобретение, нахально перенесенное на нашу почву, – предполагала некоторые поправки и уточнения. Во-первых, было понятно, что в названии должно отсутствовать слово «лучший». Это несколько снижало коммерческий потенциал издания, но выглядело справедливо и непретенциозно. Поэтому сто наиболее значимых альбомов располагались именно в хронологическом порядке, а не исходя из какой-то вымышленной хит-парадности. Во-вторых, в книгу автоматически не попадали альбомы, записанные в постсоветское время, т. е. после 1991 года.
В результате тщательного изучения рок-архивов и очередного прослушивания порядка тысячи альбомов появился черновой вариант списка. В немалой степени мне помогло общение с сотнями журналистов, музыкантов и заядлых меломанов, по-настоящему разбирающихся в рок-музыке. Многие оказались людьми неленивыми и предложили свои варианты «сотки». Всем спасибо. Теперь оставалось обработать полученные данные и вынести беспристрастный вердикт.
Критерии отбора были не слишком сложными. При оценке значимости альбомов учитывалось их влияние на музыкальную ситуацию в стране. Затем – популярные и культовые записи, а также работы практически неизвестные, которые в чем-то опередили свое время. Как правило, их создатели направляли энергию исключительно на творчество и, записав альбом, теряли к нему всякий интерес. Из-за отсутствия толковых продюсеров и беспримерного музыкантского пофигизма эти опусы активно не распространялись. Принимая во внимание результаты всевозможных опросов и «сбалансированных» хит-парадов, я все же был твердо уверен, что такие группы, как «Отряд им. Валерия Чкалова», «Стереозольдат», «Желтые почтальоны», «Театр» и «Стук бамбука в 11 часов» заслуживают большего внимания. Заранее соглашусь, что сегодня названия этих проектов не вертятся у каждого на языке. Но для своего времени они были не просто хороши, но и важны. Включением их в общий список моя «отсебятина», пожалуй, и закончилась.
Хотелось верить, что каноническая версия «100 магнитоальбомов» оказалась настолько близкой к истине, насколько вообще книга может отражать мнение тысяч людей. Не жду, что каждый согласится с этим списком. Любой выбор субъективен. Но это, бесспорно, честная работа.
Где-то в начале 95-го года окончательный