Очередным подвигом Андрея Владимировича стала организация рок-записей в стенах ленинградского отделения государственной фирмы «Мелодия». Если называть вещи своими именами, все эти диверсии происходили не где-нибудь, а в логове идеологического врага. В свое время Тропилло очаровал подпольным роком звукрежиссера «Мелодии» Виктора Динова, после чего они вдвоем дописали ряд композиций «Аквариума» для альбомов «Электричество» и «Акустика».
Чтобы понять степень грандиозности новых тропилловских акций, необходимо заметить, что тот же Динов слыл на «Мелодии» одним из самых реакционно настроенных в отношении рока звукорежиссеров. Но то ли благодаря силе высокого искусства, то ли ввиду умения Тропилло находить в любом споре неотразимые аргументы, Динов вскоре начал напевать на работе… «Мочалкин блюз». А спустя еще полгода способствовал осуществлению записи на «Мелодии» «Машины времени». Тропилло в очередной раз разорил родной психологический факультет, и на выделенные 5000 рублей «Машина времени» записала двойной альбом «Москва – Ленинград», не получивший распространения по инициативе Макаревича.
Но Тропилло-продюсер не успокоился и наметил себе новую жертву. За годы сотрудничества с «Мелодией» он чувствовал себя в ее стенах как дома и лучше многих знал, что в этом доме плохо лежит. Где-то в районе 84-го года Андрею Владимировичу путем серии выверенных ходов удалось заполучить восьмиканальный магнитофон Ampex – тот самый, на котором в 70-х записывал свои альбомы Юрий Морозов. Для того чтобы провести подобную операцию, Тропилло отловил какого-то важного ленинградского начальника, который не глядя подписал вовремя подсунутую бумагу. Смысл документа заключался в том, что Дом юного техника просил фирму «Мелодия» оказать шефскую помощь начинающим звукорежиссерам. Получив такое письмо, администрация «Мелодии» могла смело списывать устаревший реквизит в фонд Дома юного техника. Плюс, для страховки, Юрий Морозов вовремя замолвил словечко.
Восемьдесят пятый год был пиком деятельности Тропилло в Доме юного техника. Звукорежиссер и музыканты освоили многоканальную технику и стали записывать альбомы «с использованием новых технологий». В деятельности Дома юного техника начался новый период. Ленинградские рок-группы получили уникальную возможность работать на многоканальной технике, экспериментируя с неограниченным количеством вариантов звучания. Для «пользы дела» Андрей теперь все чаще и чаще выступал в роли активного продюсера. Именно в студии Дома юного техника к определенному моменту был найден и сформирован определенный звук, названный впоследствии специалистами не иначе как «ленинградский саунд».
«К 83–84-му годам у нас образовался некий студийный коллектив музыкантов, из которого формировались разные составы, – вспоминает Тропилло. – Курехин, Рахов, Кондрашкин, Титов, Васильев, Гаккель могли всплывать совершенно в неожиданных сочетаниях. Это была одна семья, работающая в одной студии и с одним звукорежиссером. В Доме юного техника присутствовало единство места, действия, времени, личности и единство состава. Ни в каком другом городе ничего подобного не было».
Часто Андрей Владимирович занимался не только звукорежиссурой и продюсированием, но и подыгрывал музыкантам на блок-флейте или принимал участие в хоровых оргиях, подпевая рокерам низким голосом. Иногда Тропилло даже придумывал аранжировки – вплоть до наигрывания на гитаре набросков каких-то партий. Не случайно после записи «Белой полосы» Майк настоял, чтобы на альбоме было написано: «Андрей Тропилло – блок-флейта, аранжировки».
«Я требовал от „Зоопарка“ исполнять композиции в более рокабилльной форме, – вспоминает Тропилло. – Я придумывал какие-то ходы, а гитарист Саша Храбунов доводил их до логического завершения».
«Тропилло всегда был идеально тактичным партнером, – говорит Гребенщиков. – Несмотря на свои взгляды, которые порой кардинально отличались от наших, Андрей позволял музыкантам делать в студии почти все, что приходило в голову».
…Со временем звукозаписывающий процесс в Доме юного техника начал напоминать четко отлаженное производство. Летом-осенью 85-го года студия работала чуть ли не по 24 часа в сутки. Писали посменно: «Алиса» «Энергию», «Облачный край» «Стремя и люди», «Странные игры» «Смотри в оба», «Аквариум» «Детей декабря». Параллельно увеличивалось количество тиражируемых альбомов «от Тропилло». Долго оставаться незамеченной подобная сверхактивная деятельность не могла.
Первые тревожные симптомы появились в начале 86-го года, когда число анонимок, написанных на имя директора Дома юного техника ветераном-завхозом и лимитчиками-вахтерами, превысило все нормы. Получив несколько выговоров, Андрей Владимирович стал осмотрительнее и осторожнее. Теперь рокеры проникали в студию не через главные двери, а с черного хода. В качестве дополнительных вариантов использовались ворота пионерской автомобильной мастерской или пожарная лестница, расположенная по соседству с кружком картингистов.
Казалось, «проблему вахтеров» кое-как удалось решить. Но тут Тропилло поджидал новый, куда более серьезный удар. Сложно установить, что именно произошло в структуре правоохранительных органов Красногвардейского района Ленинграда зимой-весной 86-го года. По версии Тропилло, после прихода к власти Горбачева у Дома юного техника сменился куратор. А новая метла, как известно, метет по-новому. После поездки с музыкантами «Ноля» в Москву Тропилло оказался в кабинете старого партийного босса по фамилии Ковальчук, выполнявшего обязанности директора Дома юного техника. Обвинив Андрея Владимировича в незаконном прогуле, Ковальчук настойчиво порекомендовал Тропилло уйти с работы по собственному желанию. Столь крутой поворот событий мог объясняться только одним: на администрацию Дома юного техника было оказано сильное давление извне. На это указывало все: поспешность увольнения, интонации, с которыми протекал разговор, и т. д. Почувствовав, что вокруг сгущаются тучи, Тропилло отступил с насиженных позиций по всем правилам военной стратегии. Небезосновательно опасаясь слежки, он уничтожил все следы «преступной деятельности»: сжег обложки десятков альбомов и забрал из Дома юного техника свою аппаратуру.
«Студия закрылась на вечный ремонт – т. е. до дирекции наконец донесли, что кружок звукозаписи обжили далеко не пионеры, – вспоминает Гребенщиков. – Прозорливый Андрей Владимирович успел унести из студии мастер-ленты всех альбомов, сделать с них копии, талантливо замаскировать копии под оригиналы и спрятать копии в тех местах, где их должны будут искать, „если что“. Где были спрятаны сами оригиналы, никто уже и не спрашивал».
В данной, казалось бы, кризисной ситуации ленинградский Джордж Мартин нашел малозаметные на первый взгляд плюсы. В отличие от своих незримых «кураторов», он четко представлял, что именно будет делать дальше. «Я благодарен организациям, которые меня откуда-нибудь выгоняли, – говорит Андрей. – Потому что иначе не развиваешься. Я понимал, что с Домом пионеров пора расставаться и следующие шаги делать самому. Начинать всегда интересней, чем продолжать».
Через месяц Тропилло в Доме юного техника уже не работал. Последним альбомом, записанным в его студии, была «Музыка драчевых напильников» «Ноля». Прямо на глазах подрастало новое поколение рок-музыкантов, но продолжать учиться искусству звукозаписи им суждено было в иную эпоху и в иных местах.
…Как несложно догадаться, Тропилло принадлежал к тому типу