Крик ведьмы был таким пронзительным, что казалось, он доносился откуда-то изнутри меня. Не в силах смотреть на происходящее, я уткнулся лицом в рукав отца и зажал руками уши. Но это не помогало – ее голос все равно проникал внутрь, в самое сознание.
В следующую секунду в нос ударил резкий отвратительный запах. Я уже чувствовал его однажды, когда папин друг коптил только что забитую свинью. Запах паленой плоти. К горлу подступила тошнота.
– БУДЬТЕ ПРОКЛЯТЫ! – истошно кричала ведьма сквозь предсмертную агонию. – БУДЬТЕ ВСЕ ПРОКЛЯТЫ!
Из сна меня вырвал резкий стук по столу. Я даже не заметил, как задремал под конец лекции. Оглянувшись по сторонам, я увидел, что аудитория уже пуста – только преподаватель стоял надо мной и добродушно улыбался.
– Молодой человек, лекция закончилась. Вы выспались? – с легким смешком спросил он, на удивление без злости и язвительности.
– Простите, такого больше не повторится, – пробормотал я, кулаком потирая переносицу, пытаясь привести мысли в порядок после тревожного сна.
– Да ничего страшного. Первый день всегда самый тяжелый, дальше будет легче, – сказал он, положив руку мне на плечо.
Я вздрогнул, вспомнив, как много лет назад точно так же рука отца лежала на моем плече – в тот самый день, когда мне было восемь.
– А теперь ступайте-ка домой, – добавил преподаватель.
Я поднялся и мотнул головой, приводя себя в нормальное состояние. Картинки из сна одна за другой всплывали в памяти, перед глазами вспыхивали сцены с огнем – те самые, которых в моей жизни было бесчисленное множество. Со временем предсмертные крики уже не вызывали прежнего ужаса, они притупились. Но смотреть на саму картину… на горящее тело… я все еще не мог.
«Господи, направь меня на истинный путь», – мысленно произнес я.
Взглянув на номер дома, я уверенно нажал на звонок. Наконец-то этот день подходил к концу. Я мечтал только об одном – выспаться и… поесть.
Внезапно до меня донесся насыщенный аромат – запеченная индейка и что-то сладкое, вроде свежей выпечки. Запах явно шел из дома Лоуренсов. Я вдохнул поглубже, как будто сам воздух мог насытить меня.
Дверь открылась, и на пороге появилась миссис Лоуренс. Ее сдержанный, почти официально-деловой образ из университета словно растворился. Волосы были небрежно собраны заколкой, на шее висел кухонный фартук, о который она вытирала руки, испачканные мукой.
– Сэм, входи скорее! – тепло позвала она, отступив в сторону, чтобы гостеприимно впустить меня.
Я переступил порог дома, в котором мне предстояло провести ближайшее время. Пройдя прихожую, я оказался в просторной гостиной, совмещенной с кухней. Комната была светлой, уютной… и, признаться, огромной. Если сравнивать с нашим со Стивом домиком в лагере, то он бы легко поместился здесь дважды – и еще осталось бы место.
Весь дом был оформлен в спокойных теплых тонах: уютная мебель, несколько книжных шкафов, у окна – плазменный телевизор с игровой приставкой. Было видно, что Лоуренсы живут в достатке.
– Присаживайся за стол, я сейчас принесу еду. Надеюсь, ты голоден? – спросила миссис Лоуренс, скидывая фартук.
– Чертовски! – воскликнул я без лишней скромности.
Она лучезарно улыбнулась и скрылась на кухне.
Я огляделся. Было странно и неловко сидеть в таком чистом, ухоженном доме – все вокруг казалось слишком аккуратным. Я чувствовал себя грязным пятном на безупречной поверхности.
Миссис Лоуренс в мгновение ока накрыла стол таким количеством еды, какое я прежде видел только на рождественских открытках. Она села напротив меня и, сложив руки на коленях, наблюдала, как я собираюсь приступить к еде. Я благодарно кивнул и потянулся к миске с картофельным пюре, аппетитно блестевшим от растопленного сливочного масла.
– Вот-вот Джо и Скай к нам присоединятся, – проинформировала меня миссис Лоуренс.
Я вдруг вспомнил, что у них есть дочь. Отец когда-то упоминал об этом – говорил, что она уже взрослая, – и я с облегчением выдохнул. Возиться с ребенком сейчас хотелось меньше всего.
– А сколько вашей дочери лет? – спросил я, стараясь сделать свой тон непринужденным.
– Вы почти ровесники, – улыбнулась она. – Ей двадцать один!
Я на мгновение замер, задержав вилку у губ, прежде чем продолжить есть. В голове промелькнула мысль: возможно, моя цель гораздо ближе, чем кажется… и вот-вот войдет в эту гостиную, упростив поиски. От осознания, что люди, которые так искренне помогают мне, могут лишиться своей дочери по моей вине, внутри что-то неприятно екнуло.
Дверь открылась, и в прихожую кто-то вошел.
– А вот и они! – радостно воскликнула миссис Лоуренс, поднимаясь из-за стола, чтобы встретить свою семью.
Я поспешно вытер рот салфеткой, чувствуя, как масло неприятно скользит по губам. В дверном проеме появился Джо Лоуренс – он поправил золотые часы на запястье и приветливо улыбнулся мне.
– Сэм, добро пожаловать в наш дом! Как я рад тебя видеть! – с искренней теплотой произнес он.
– Спасибо, что приняли, сэр! – ответил я, поспешно вставая из-за стола.
Я протянул руку для приветствия и в тот же момент заметил стоящую позади него девушку. Пожав руку мистеру Лоуренсу, я чуть наклонил голову, стараясь заглянуть ему за спину и разглядеть ту, кого мне предстояло проверить. Наши взгляды пересеклись. Зеленые глаза, что я сегодня уже, без сомнения, видел, смотрели на меня снизу вверх. Мистер Лоуренс отошел в сторону, полностью открывая девушку, в которой я сразу узнал ту самую, что утром врезалась в дверь моего такси.
Теперь я мог рассмотреть ее внимательнее. Цвет волос был необычным – приглушенно-розовым, а их длина подчеркивала миниатюрность фигуры. Ее брови были нахмурены, не скрывая замешательства. Уголки моих губ дрогнули в легкой полуулыбке – и, кажется, она это заметила.
– Сэм, – представился я, протягивая ей руку.
Она чуть замялась, словно колеблясь, но все же ответила на рукопожатие. Ее ладонь была маленькой, но, к удивлению, пожала мою руку она крепко и уверенно.
– Скай, – сказала она сдержанно, будто все еще настороженно присматриваясь ко мне.
И в тот момент я уловил едва заметный, легкий аромат, исходящий от нее. Хотя запахи еды, приготовленной миссис Лоуренс, витали в воздухе, мое обоняние все же различило тонкие ноты смородиновых листьев и брусники. От Скай пахло свежестью летнего дождя, неспешно прогулявшегося по чаще. В этом шлейфе смешивались ароматы влажной земли, мшистых деревьев и спелых лесных ягод. Он был диким, но странно притягательным, напоминая мне о тишине и одиночестве в