Остановившись неподалеку от паба, я замер, услышав резкий звук бьющегося стекла, донесшийся изнутри. Надежда на то, что мне просто послышалось, боролась с нарастающим беспокойством.
Заглянув в окно у двери, я увидел Скай. Она склонилась над телом Чарли, ее лицо искажал беззвучный крик, обращенный к… Ланфир. Официантка стояла рядом, вытянув руку в сторону Скай, и даже сквозь толстые стены я ощутил волну темной магии, исходившей от нее. Страх за Скай, резкий и пронзительный, будто удар под дых, чуть не сбил меня с ног. Все мышцы напряглись, готовые к действию, но я изо всех сил старался сдержать нарастающую панику – сейчас мне требовались только трезвый ум и хладнокровие. Скинув рюкзак, я покопался в нем, нащупав два клинка. Проклял себя за то, что не взял больше. Времени оставалось катастрофически мало, медлить было нельзя. Я решительно двинулся к заднему входу паба.
«Я успею, должен успеть, – твердил я себе. – Я спасу Скай».
Двигаясь с особенной осторожностью, стараясь не наступить на осколки разбитого стекла, хрустевшие под ногами, я проник на кухню паба. Воздух здесь был тяжелым, пропитанным темной магической аурой, от которой жгло легкие, а во рту появлялся неприятный привкус. Мы, охотники, с самого детства развиваем свои способности, учимся чувствовать то, что скрыто от обычных людей, – тонкие вибрации колдовства, едва уловимые флюиды зла. Меня обучал Аргус. Его талант ощущать ведьму сыграл многим охотникам на руку и поспособствовал в учебе. Юную ведьму, которая только-только обратилась, найти крайне сложно – ее магия еще слаба, неустойчива. Но та аура, что окутывала весь паб, была иной – древней, могущественной, наполненной первобытным злом и отвратительным запахом гниющей плоти. Тошнота подступила к горлу, грозя вырваться наружу.
Мои зубы стиснулись, когда я выглянул из проема кухни и увидел застывшее от ужаса лицо Скай. Ведьма впилась когтями в ее кожу прямо у сердца, словно намеревалась вот-вот его вырвать. Медлить было нельзя. Выскользнув из укрытия, я выхватил из рюкзака кинжал. Холодная сталь легла в ладонь, обжигая пальцы. Нужен был один точный бросок, чтобы отвлечь тварь, – навык, отточенный бесчисленными тренировками. Движение было стремительным и плавным, почти незаметным. Лишь блеснула сталь, и клинок уже летел, вращаясь, к своей цели.
Глухой стук вонзившегося в плоть металла и пронзительный вопль ведьмы разрезали воздух. Когти разжались, освобождая Скай, которая тут же безвольно осела на пол и дрожащей рукой дотронулась до раненой груди. Ланфир, судорожно хватаясь за плечо, пыталась вытащить кинжал, застрявший в лопатке.
Выхватив второй клинок, я принял боевую стойку. Наконец, с хриплым воплем ведьма выдернула оружие. Дыхание ее было прерывистым, движения – замедленными, но глаза горели неистовым огнем.
– Мерзкий ублюдок! – взревела она, вкладывая в слова всю свою ненависть.
Я замер, готовясь к атаке. Сердце колотилось в груди, адреналин пульсировал в висках. Тяжело дыша, Ланфир вдруг улыбнулась, и в этой улыбке проступила не только боль, но и что-то хищное, опасное.
– Чтобы убить ведьму, нужно целиться в сердце, дурачок, – процедила она, и тут же, задумавшись, добавила: – Ты боялся за нее? Что в предсмертной агонии я утащу за собой милую Скай?
– Не волнуйся, – сквозь зубы ответил я, – сегодня умрешь только ты.
Она прищурилась, оглядывая меня с головы до ног.
– За твоей душой я собиралась прийти после Скай, но раз ты настаиваешь… – Ланфир засучила рукава платья, обнажая бледную кожу. – Будешь первым!
Я рванулся вперед, готовый к атаке, но ведьма внезапно взмахнула руками. Из кончиков ее пальцев вырвался сгусток фиолетового пламени, устремившийся прямо мне в грудь. Я почувствовал лишь легкое жжение, будто стоял под палящим солнцем в знойный вечер. Когда пламя рассеялось, Ланфир уставилась на меня с нескрываемым удивлением. Я стоял целый и невредимый, и ее замешательство вызвало у меня невольную улыбку. Ланфир резко дернулась и медленно двинулась в сторону, я же, повинуясь инстинкту, – в противоположную. Мы начали кружить по пабу, словно хищники перед схваткой, каждый сосредоточенный на противнике.
– Почему не сработало? – прошептала ведьма, сбитая с толку.
– Много отвара с эсендесом пил, – почти беззаботно бросил я.
– Ай, – цокнула языком Ланфир. – Чертов цветок, одни проблемы от него.
Я резко остановился, перехватывая клинок в другую руку. Уверенность в том, что магия Ланфир мне не страшна, придала сил. Но внезапно ведьма рассмеялась, и этот смех был полон зловещего предвкушения.
– А сможет ли эсендес защитить тебя от древней магии, мальчик? Давай проверим! – В одно мгновение Ланфир выставила ладонь в мою сторону и заговорила на латыни: – In umbras noctis, – в ее руках начало сгущаться черное облако дыма, – sub lunae velo, potestatem obscuram invoco.
Туман метнулся ко мне с такой скоростью, что я рефлекторно зажмурился. Мысль о том, что я погибну, так и не защитив Скай, ледяной волной прокатилась по спине. Туман окутал меня, вызывая неприятное покалывание в мышцах, а затем так же внезапно рассеялся. Я открыл глаза. Ничего. Абсолютно ничего не произошло.
– Этого… не может быть. – Голос ведьмы дрожал, она явно была напугана. – Против такой темной магии никто не смог бы устоять, хоть цистерну эсендеса выпей! – Ланфир попятилась. В полном всепоглощающей ненависти взгляде блеснул животный страх.
Я стиснул зубы, крепче сжал рукоять клинка и двинулся на нее. Гнев, ненависть и жажда мести захлестнули меня, застилая разум пеленой. Перед глазами возникло лицо Джека: его ободряющее похлопывание по плечу, искренняя улыбка, добрый взгляд…
– Ты… ты не человек! – кричала ведьма, но ее слова доносились до меня, будто сквозь слой воды. Кровь стучала в висках, мир сузился до размеров ее перекошенного ужасом лица. Я приближался к ней неумолимо, шаг за шагом. – Кто ты?! – выкрикнула Ланфир, почти срываясь на хрип.
– Тот, кто тебя убьет! – отрезал я, оказавшись на расстоянии смерти.
Медленно, вкладывая в удар все свои ненависть и решимость, я вонзил клинок точно в сердце Ланфир. Ведьма зашипела, лицо исказилось от боли. Я смотрел ей в глаза, не отводя взгляда, пока жизнь медленно покидала ее тело, пока огонь ненависти в них не погас, сменившись пустотой.
– Это тебе за Джека, сука! – прохрипел я, вдавливая клинок глубже, почти до самой рукояти.
Черные, вздувшиеся вены, словно змеи, проступили под кожей Ланфир. Ее тело дернулось в последней судороге, затем обмякло и рухнуло на пол, образуя растекающуюся лужу багровой крови.
Адреналин, бушевавший все это время, начал отступать, оставляя после себя опустошение.