Кладовка с постельным бельем была в конце коридора. Дверь, к счастью, не была заперта. Мы шмыгнули внутрь и закрыли за собой дверь, оставив крошечную щель.
Внутри пахло чистым бельем и лавандой. Стопки простыней и наволочек возвышались на полках. Я поставила корзинку на пол, чуть приоткрыла крышку и отступила.
— Готово, — прошептала я. — Теперь нужно уходить, пока нас не застукали.
Мы выждали, слушая звуки за дверью. Где-то внизу тихо переговаривались мужчины. Но вот послушалась тяжелая поступь, женщина шла обратно, мимо нашей кладовки. Мы замерли, не дыша. Шаги прошли мимо, стихли вдали. Тара осторожно приоткрыла дверь, выглянула.
— Чисто.
Мы выскользнули из кладовки и быстрым шагом направились к служебной лестнице. Сердце колотилось так громко, что казалось, его слышно на весь этаж. Ладони вспотели от страха. Каждый звук — скрип половицы, хлопок двери где-то вдали — заставлял вздрагивать.
Но мы добрались до лестницы без происшествий. Спустились, выскочили через заднюю дверь на улицу.
Первая часть плана выполнена. Но оставалось самое опасное — подбросить Ворту птицу.
Мы обогнули здание, держась в тени стен. «Каменное ложе» было добротным трехэтажным зданием из серого камня. Окна комнат для постояльцев выходили на главную площадь.
— Вон его окно, — прошептала Тара, указывая на второй этаж. — Третье слева. Видишь, чуть приоткрыто?
Я проследила за ее взглядом. Действительно, одно из окон было приоткрыто, створка отстояла от рамы на ладонь.
Она сбросила плащ, проверила крепления ножа на поясе. Затем взяла у меня мешок с завернутой птицей.
— Я быстро, — сказала она. — Прикрой, если кто подойдет.
И она полезла вверх.
Я наблюдала, затаив дыхание, как Тара карабкается по каменной стене, цепляясь пальцами за мельчайшие выступы и трещины. Ее движения были плавными, уверенными — настоящая дикая кошка. Она добралась до карниза, балансируя на узком выступе, перебралась к нужному окну.
Осторожно, чтобы не скрипнуть, распахнула створку пошире. Просунула руку внутрь, положила мешок куда-то в глубине комнаты. Затем также быстро начала спускаться.
Я оглядывалась по сторонам, готовая в любой момент предупредить ее об опасности. Но площадь была пуста. Только вдали виднелись фигуры ранних торговцев, расставляющих товар.
Тара спрыгнула рядом со мной, легко, словно и не взбиралась только что на второй этаж.
— Готово, — выдохнула она. — Положила в тени, у самой стены, за столом. Если не будет специально искать, сразу не заметит.
— Будем надеяться, что нам повезет, — прошептала я. — Тараканы наверняка уже разбежались по зданию. Через пару минут сработает сирена. Нам нужно уходить. Сейчас же.
Мы рванули окольными путями, держась в тени зданий, избегая открытых пространств. Обогнули площадь с противоположной стороны, нырнули в узкий переулок между домами. Бежали, пока не оказались на безопасном расстоянии от «Каменного ложа».
Только тогда мы остановились, прислонившись к холодной каменной стене и тяжело дыша.
— Получилось, — выдохнула Тара.
— Пока получилось, — поправила я. — Но самое интересное только начинается.
Мы медленным шагом направились к харчевне. Солнце уже поднималось над горизонтом, окрашивая небо в розовые и золотые тона. Торжище просыпалось, наполняясь звуками и запахами нового дня.
А где-то позади нас, в лучшей гостинице маленького поселения, двенадцать тараканов с магическими маячками на спинах готовились устроить незабываемое утро для Сорена Пепельного и всех постояльцев.
Глава 23
Мы ворвались в харчевню через заднюю дверь. Сердце колотилось где-то в горле, а руки дрожали от выброса адреналина. Заперев дверь, мы, не сговариваясь, рванули в мастерскую.
Тара бежала впереди, ее темные косички с медными бусинками бешено подпрыгивали в такт шагам. Я неслась следом, спотыкаясь о собственные ноги. Через секунду мы взлетели по лестнице и ворвались в кабинет.
Скрытый вход открылся от моего прикосновения почти мгновенно — пальцы сами нашли нужную последовательность камней. Магические светильники вспыхнули, заливая мастерскую ровным белым светом.
Медная сфера-приемник стояла на верстаке там, где мы ее оставили. Тусклая, безжизненная, словно обычный кусок металла.
— Давай же, давай, — прошептала я, кладя ладони на холодную медь.
Я закрыла глаза и сосредоточилась, мысленно потянувшись к «Искре», которая все еще находилась в комнате Ворта. Тонкая нить связи, протянувшаяся между мной и крошечным механизмом, сначала не откликалась. Я углубила концентрацию, представляя серебристый кристалл, который настраивала собственными руками. Шептала ему мысленно, призывала, тянула за невидимую нить.
И сфера, наконец, ожила.
На ее гладкой поверхности появились темные разводы, словно чернила, растекающиеся по воде. Из глубины донесся знакомый шипящий звук помех. Затем изображение начало проясняться.
— Работает! — прошептала Тара, наклоняясь ближе.
Сначала звуки были четче, чем изображение. Мы слышали ровное дыхание спящего человека, тихий скрип кровати. Ворт еще спал. Потом картинка стала ярче, яснее… и вдруг в коридоре раздался пронзительный женский визг. Затем еще один. И еще.
Ворт испуганно дернулся на кровати, сел, ругаясь сквозь зубы.
— Проклятье⁈ Какого гоблина тут творится?
Он прошел к двери, распахнул ее и вышел в коридор. В этот момент мимо пронеслось нечто крупное и визжащее.
Та самая дородная женщина, которая выносила помои. Ее грязный фартук съехал на бок, а лицо было красным от ужаса и возмущения. Она бежала, задирая подол юбки, чтобы не споткнуться, и вопила во всю глотку:
— Они везде! Везде эти тварюги! И они светятся! И пищат! Я ухожу! Слышите? Ни дня больше работать здесь не буду!
Она скрылась за поворотом, а в дверном проеме появилась высокая фигура.
Мужчина остановился прямо напротив открытой двери комнаты Ворта. Ростом почти под метр девяносто, широкие плечи, прямая спина. Длинные темные волосы были собраны в низкий хвост, открывая точеные черты лица. Резкие скулы, прямой нос, тонкие губы, сжатые в суровую линию.
Но больше всего поражали глаза — даже через изображение «Искры» я видела их цвет. Серебристо-серые, холодные, как зимнее небо, пронзительные, видящие насквозь.
Темно-синяя мантия с высоким воротником была расшита серебряными рунами. На поясе висели ножны, а на груди красовался знак. Символ магов-инквизиторов.
Сорен Пепельный. Не могло быть сомнений.
Он окинул взглядом коридор, затем неспешно, с врожденным достоинством человека, привыкшего, что ему уступают дорогу, направился туда, откуда донесся очередной женский визг.
Ворт, стоящий в дверном проеме, буквально окаменел при виде мага. Лицо побелело, глаза расширились. Он застыл, словно мышь перед змеей.
Маг прошел мимо, даже не удостоив его взглядом. Для инквизитора Ворт был