— Убьёте. После того, что я видел, в живых меня не оставят.
— Тю, да что ты там видел, — голос напарника звучал фальшиво и бодро. — Подумаешь! Да и кто тебе поверит. И вообще, если б тебя хотели прибить, то на месте вон и порешили бы. А там в лесочке где и прикопали.
Перчатки не налезали. Они тянулись, да, но при этом липли к пальцам, сбиваясь складочками. И Пигалёв плюнул. Он просто укол сделает, а потом вытрет шприц и сунет в руку этому, блаженному. Или в карман. Или сперва в руку, а потом в карман?
Да, так, пожалуй, хорошо.
Парень руку молча вытянул. Не в первый раз. Чтоб… и как колоть? Кожа синюшная, но сосуды ушли куда-то на глубину.
— У меня всегда вены были плохими, — сказал парень. — А после ваших так вообще вот спрятались.
Пигалёв мял и так, и этак. Он, конечно, научился кой-чему, но вот…
— Да кольни ты его так! Чего возишься! — напарник явно терял терпение. А ещё то и дело привставал на цыпочки, оглядываясь куда-то за спину. Значит, наблюдали.
Значит, не ошибся Пигалёв в своих предположениях.
— Давайте, я сам? — парень забрал шприц и, прижав иглу к коже, вогнал её. А потом вытащил, нажимая на поршень. Капли бисером посыпались по коже. Пигалёв молча дёрнул рукав, прикрывая.
Хоть так.
Парня, конечно, не спасёт, но, глядишь, совесть хоть немного, но заткнётся.
— Шприц я возьму, да? Так ведь надо? — парень сунул шприц в карман. И попытался встать. — Вы… вы покажите, куда идти!
— Да мы проводим! — радостно произнёс напарник. — Держись давай… вот тут недалече… там цех и в нём тихое место есть…
Они дошли и до цеха.
И дверь была приоткрыта. Из-за неё доносились громкие латинские завывания, заставившие парня закрутить башкой.
— Там… кто?
— Друзья, — сказал напарник, подтолкнув. — Твои новые. Иди давай… Пигалёв, а ты что стоишь, как хрен посеред огорода⁈ Помогай!
Пигалев впихнул парня в комнатушку, из которой тянуло благовониями и дымом. От дыма тотчас зачесалось в носу, и он поспешно этот нос зажал. Не хватало надышаться этой вот дрянью.
Но, видать, поздно, потому что в голове зазвенели колокольчики.
И страх…
— Надо идти, — напарник мялся у двери. — Снимать…
— Но…
— И команду дать. Они ж ничего не соображают.
— Я на это не подписывался!
— Можно подумать, я подписывался⁈ — возмутился напарник. — Никто… но ты ж понимаешь, Пигалёв, что чистым тут не останешься.
— Я… я… — он сглотнул. — Вместе?
— Давай, — напарник вытащил телефон. — Заглядываем аккуратно.
Он потянул на себя дверь, расширяя щель. И выставил руку с телефоном. Пигалёв свой тоже достался, стиснув изо всех сил. Не хватало ещё уронить.
А всё-таки одно дело — охрана родового объекта. И совсем другое — организация убийства. А это она и есть. И как Пигалёв докатился? Когда и где свернул не туда? И главное, что ему теперь делать?
— Вита ностра бревис эст, Бреви финиэтур! — доносилось бодрое.
— Бе! — вплелось в хор голосов блеяние.
Такое вот требовательное.
— Охренеть, — сказал напарник, подвигаясь. — Ты это видишь?
Пигалёву пришлось подойти ближе. И он понял, что всё-таки надышался. И что дрянь, которую в свечи упрятали, была на диво ядрёной и просочилась за пределы помещения. Потому что иначе как это объяснить? Комнатушка, расписанная рунами, причём некоторые зловеще светились. Свечи. Гореть они горели и дым поднимался к потолку, чтобы потом, закрутившись спиралью, опустится в центр пентаграммы. В тот самый, где на заднице сидел козёл.
Пигалёв потёр глаза.
Мерещится.
Или нет?
Козёл был чёрен, как уголь, рогат и бородат. А вокруг него, этаким кружком, расселись сатанисты в нелепых балахонах. Они и читали эту ахинею.
И главное, каждый держал в руках листок, а козёл дирижировал. Натурально. Поднял переднюю ногу и махал влево-вправо. Сатанисты же ритмично, как речёвку, выдавали:
— Вэнит морс велоцитер, рапит нос атроцитер…
— Это они чего? — спросил Пигалёв. — Надышались?
— Наверное…
— А козёл?
— И он надышался.
— Бе! — копыто бахнулось о пол и так, что, показалось, само здание содрогнулось. — Бе-бе! Ме!
— А я тебе говорил, Светка, что у тебя чувства ритма нет!
— Да иди ты…
— Бе-бе!
— Давайте уже нормально почитаем, а то мне домой надо… извините, Фёдор Степанович, мы сейчас соберемся с силами.
— Ме!
— Может, не надо сначала⁈
— Они с ним… разговаривают? — Пигалёв включил-таки камеру, подозревая, что просто на словах описать это вот всё не выйдет. То есть, он опишет, но вряд ли кто-то поверит.
Сам он точно не поверил бы.
— Хуже. Ладно, когда они с ним. Так ведь тут наоборот! Он с ними разговаривает. А это крыша… так… сейчас смотри. Я вхожу и чётко даю команду. Ты останавливаешь запись, чтоб я не попал… что ты… стирай!
— Да я…
— Стирай, а то Вахряков с дерьмом сожрёт, если засветимся. Вот… бери мою. Смотри, я выхожу и тогда, только тогда ты начинаешь съёмку. Ясно?
— Да, — Пигалёв нашёл взглядом парня, которого они привели. Тот, перешагнув порог комнатушки, присел у стены, скрестив ноги, и спокойно так смотрел на происходящее. А если… если записать всё, как есть? Парня, конечно, не спасти, но это видео дорого можно будет продать.
Или обменять.
Скажем, на собственную, Пигалёва, шкуру.
— Эй вы, — напарник дверь распахнул. — Слушайте сюда. Видите его?
Все головы, включая козлиную, повернулись к сидящему парню.
— Это жертва! Вы должны принести её! И тогда явится демон.
— Спасибо, — сказал тот из сатанистов, который сидел ближе всех к козлу. — Но мы воздержимся.
— Чего⁈ — такого напарник точно не ожидал.
— Мы… — девица покосилась на козла. — Передумали. Нам хватит уже демонов…
Они ведь не должны возражать. Так? Они вообще должны подчиняться.
— Бе, — а козёл поднялся и мотнул головой.
— Проклятье… вы… — напарник закусил губу. — Чтоб вас… он назвал вашего демона козлом!
— Ме? — козёл склонил голову и на морде его появилось выражение крайне недоумевающее.
Чтоб…
И выходит, зелье не подействовало? Или подействовало, но как-то не так? И на сей случай инструкции были однозначны. Нет, ребят жаль, конечно. Но они видели и напарника, и Пигалёва, и значит, вариантов нет… Пигалёв сунул телефон в карман — напарник не порадуется, если он посеет трубку, и вытащил артефакт.
Глиняная бомбочка выплавит эту комнатушку. И потом пусть следствие восстанавливает, что тут произошло. Спишут на самодетонацию нелегального артефакта.
Или на сатанистов.
А ведь хотел как лучше, но… но видели же. Видели. Показания дадут. И… и теперь не отмазаться. Не сбежать. И тут или Пигалёв зачистить свидетелей, или