– Не нравится? – посочувствовал Алек.
Я, не особо надеясь на его понимание, объяснила, что именно мне пришлось не по душе. Парень слушал внимательно, будто действительно старался разобраться в чисто женских заморочках.
– Ты права, – скорее всего просто по-дружески согласился он и внезапно выдал дельную мысль: – Думаю, Анита будет хорошо в нём смотреться.
– А как же я? – ревниво возразила в ответ.
– Может, у неё найдётся более подходящее для тебя платье?
Нашлось. Цвета нежной сирени, разбавленного верхним слоем полупрозрачного белого газа. Он же драпировал открытую часть груди и руки.
– Это платье я собираюсь надеть на свидание с Виссаэлем. Береги его. – Было заметно, что Аните трудно доверить другой девушке столь знаковую вещь, но в сравнении с одеянием, которое одолжил Марен, её наряд выглядел весьма скромным. А белое платье, помимо пышной юбки, способной подчеркнуть даже не шибко стройную от природы талию, усыпали стразы, которые обещали красиво сверкать в свете многочисленных свечей бальной залы и привлекать дополнительное внимание.
В общем смотрела я на это великолепие, хоть и добровольно от него отказавшись, с тихой завистью…
Однако Алек был прав: в белом Анита выглядела очаровательно, а когда её золотисто-русые волосы при помощи приглашённой веды, которая посвятила себя и свой дар улучшению чужой внешности, были уложены крупными локонами вокруг лица, слегка припудренного и самую малость напомаженного – розовый блеск на губах и тушь на ресницах – девушка и вовсе стала напоминать фарфоровую куколку, единственную, что смогла завоевать моё увлечённое чисто мальчишескими игрушками сердце. Я очень долго выпрашивала её у мамы, хотя мне было тогда уже двенадцать лет и я училась в Школе для одарённых, но моя практичная родительница полагала, что это простая мимолётная прихоть и что уже на следующий день я в лучшем случае заброшу, в худшем – сломаю дорогую игрушку. Как в воду глядела. Когда Марен, желая покорить сердце неприступной красавицы Виланы, исполнил мечту её дочери, мы с моим новым другом Алеком испытали фарфоровую Люсиль на прочность, проведя эксперимент, в ходе которого кукла лишилась ноги. Я не особо расстроилась, а вообразила, что Люсиль – балерина и вторую ногу прячет под юбкой в согнутом виде. Однако её хрупкость меня разочаровала. В результате мама придумала для куклы специальную подставку, прикреплённая к которой Люси теперь пылилась в посудном шкафу. Впрочем, у моей чистюли-мамы вряд ли что-то способно запылиться.
– Ваша очередь. – Голос веды Даяны вырвал меня из воспоминаний, в которые я невольно погрузилась, любуясь Анитой.
Послушно заняла место перед туалетным столиком и посмотрела в зеркало. Два дня отдыха и чудодейственные мамины притирания благотворно сказались на моём внешнем виде. Обветренная кожа больше не шелушилась, губы снова стали мягкими.
– В вашем случае достаточно прибрать волосы, – улыбнулась моему отражению веда.
Эта приятная женщина была близкой подругой Олюты и согласилась потратить на нас законное время отдыха в перерыве между клиентками. Найти свободного мастера красоты, тем более опытную веду, в канун праздника Долгой Ночи в столице было немыслимо.
– Какую причёску желаете?
***
Благодаря Алеку, мы с Анитой не ведали беспокойств. Он позаботился о нашей комфортной доставке во дворец, поскольку с наёмными экипажами в вечернее время была та же беда, что и с мастерами красоты. Не только король, но и многие знатные или просто зажиточные горожане давали светские приёмы в канун праздника. На улицах было не протолкнуться. К тому же пошёл снег. Крупный, но редкий он танцевал в воздухе, будто устроил свой собственный бал.
Анита, поначалу переживавшая, что мы опоздаем, быстро заразилась общим приподнятым настроением и прижалась к окну кареты, любуясь украшенными к празднику улицами.
Когда я жила в столице, мне нравилась царящая здесь оживлённость, бесконечное множество новых лиц и знакомств, возможность встретить представителей разных рас и без какой-либо предвзятости со стороны окружающих пообщаться с ними. В Зирге я оценила размеренное течение жизни, научилась получать удовольствие от одиночества и нисколько не скучала по Отраму, но сегодня была рада окунуться в его предпраздничную суету. Даже частые остановки из-за невозможности разъехаться со встречными экипажами не утомляли.
По пути мы договорились с Анитой сходить в Центральный парк, посетить знаменитую столичную кондитерскую и просто погулять по городу. В общем, болтали о том о сём как две закадычные подруги. Меня огорчало одно: Ал не желал сопровождать нас на бал. Об истинных причинах отказа оставалось только догадываться. Друг упорно отмалчивался на тему его невероятного внешнего сходства с королём, вернее невнятно объяснял это обычным совпадением, которое сильно его раздражает из-за частых вопросов, особенно здесь в Отраме: не приходится ли он Его величеству ближайшим родственником?
Я извинилась, пообещала больше не упоминать об этом, но думать продолжила.
Территория дворца выглядела ещё красивее, чем днём. Сверкали ледяные скульптуры, в кронах деревьев мерцали разноцветные огоньки, фасады зданий ярко сияли при помощи магической подсветки в сгустившейся вечерней тьме. Грациозно танцующие в воздухе крупные снежинки добавляли сказочности к этому и без того волшебному виду.
Экипажей было на удивление мало. Как объяснила Анита, если бал проходил в главном здании дворца, значит устраивался только для своих. Открытые балы, на которые съезжалась вся столичная знать, проводились в отдельно стоящем флигеле.
– Я бесконечно вам благодарна! – вновь и вновь повторяла девушка, глядя то в одно окно, то в другое (обычно в зимнее время забранные войлоком сегодня они были полностью открыты для хорошего обзора). – Это чудо, что я сюда попала!
– Ты сама говорила, что сейчас для чудес подходящее время, – резонно заметила я, поправляя сползшее с колен меховое одеяло, под которым на полу стояла жаровня с углями, чтобы греть наши обутые в лёгкие бальные туфельки ноги. Был вариант натянуть поверх валенки, да в наличии не оказалось свободных двух пар. Хозяйские все были при деле. – И не забудь, взамен ты пообещала известить отца о своём местонахождении.
– Да-да, завтра же утром отправлю телепатограмму, – пробормотала Анита, снова отворачиваясь к окну.
Я хмыкнула: вот дурёха, ей бы всё чудеса-чудеса, а отец от беспокойства места себе не находит. Ведь, поди, уж давно прознал о пропаже единственной дочери, якобы загостившейся у подруги…
Вход в бальную залу, располагавшуюся на первом этаже, был отдельным. Ведущую к нему мраморную лестницу в целях красоты