У меня в глазах застыли слёзы. Как мать могла? Для чего? Она же видела, что мы съезжаем, вот ведь мои вещи стоят наполовину собранные. Всего недели две осталось до переезда.
Лицемерная предательница.
У меня самая жестокая мать, которая не побоялась замарать руки. Если сейчас встанет вопрос о моих обязанностях и прозвучит хотя бы намёк, что Аделаида не может жить здесь, со мной… Я не знаю, что сделаю с матерью.
Строгая женщина из опеки что-то говорила, но я из-за шума в голове с трудом разбирала ее речь. В висках долбило так сильно, что я только чудом оставалась стоять на ногах. К горлу подступил комок тошноты. Я сглатывала вязкую слюну и неотрывно смотрела на представителей государственных органов. Мне хотелось закричать, что я хорошая мать. Я правда хорошая. И мой ребёнок только мой. Я никому не позволю отобрать у меня Аделаиду. Я…
Меня качнуло в сторону. Подошла Валерия Ивановна, которая сама была бледнее мела, схватила меня за руку и тоже вслушалась в слова женщины. Она со своим коллегой зачем-то прошла в коридор.
— Какая талантливая девочка, — заметила женщина из опеки. Она кивнула в сторону танцующей Иды. Я почти уверилась, что все пропало. Все будет плохо. Настолько, насколько это может быть у матери-одиночки, когда к ней приходят из органов опеки.
Варвара первая разобралась в ситуации и выпорхнула из своей спальни. Варя влетела в самую гущу событий и утащила Толичку в его комнату. Аделаида заныла на одной ноте:
— Но я тоже хочу с вами! — у меня сердце попустило удар. Ида стукнула кулачком в закрывшуюся дверь и надула губы. Валерия Ивановна быстро подхватила Аделаиду на руки и закрылась с ней в ванной. А я осталась наедине с опекой. Ниночка предусмотрительно скрылась со своей кашей в комнате.
— Вы же понимаете, что при таком положении дел… — прогундела женщина, а я с трудом смогла успокоить гулкое сердцебиение. У меня по спине скатывались капли пота, и я уже три десятка раз пожалела, что вообще открыла дверь.
— Почему вы пришли без звонка? — припоминая что-то такое, спросила я. Вроде бы опека вообще не приходит. Они обычно к себе приглашают. Тогда чем я обязана столь пристальному вниманию.
Из-за дверей ванной послышался детский рёв, и через минуту оттуда вылетела Ида. Она пронеслась ураганом и вцепилась в меня, причитая:
— Мамочка, милая моя, не отдавай меня… мамочка…
Я подхватила Аделаиду на руки и прижала к себе. Обернулась на мать и прошелестела губами:
— Как ты могла?
Мама замотала головой и стала оседать на пол. Я поджала губы. Потому что с них рвалось только нецензурное, в то время как сердце просто заходилось быстрым бегом. Я уговаривала себя начать соображать и как-то выкручиваться из этого сюрреалистичного сна.
Господи, ну пусть все это будет не по-настоящему.
Пусть я сейчас проснусь и пойму, что это всего лишь жуткий кошмар.
Пожалуйста…
Аделаида заливалась горючими слезами. Из-за двери ванной было видно, как Валерия Ивановна пытается унять уже свои слёзы, Варвара приоткрыла дверь, и среди этого многоголосия четко, резко прозвучал хорошо поставленный баритон, от которого у меня мурашки пошли по телу:
— Какого черта тут творится? Почему ребёнок плачет, а его мать готовится упасть в обморок?
Глава 27
Двадцать один год назад.
Владик привёл домой девочку.
Любовь посмотрела на туфельки на низком каблучке. Было видно, что туфелькам второй год, мыски растянуты и сбоку побитые. И вот курточка тоже не этого года. Такие из моды давно вышли.
Любовь покачала головой и ушла в кабинет.
Нет. Она любила сына той рациональной, здоровой любовью, что может быть у матери, которая желает только лучшего. А девочка эта, одноклассница, не лучшая.
Владислав уродился жуть до чего красивым ребёнком. Любовь подозревала, что ещё в роддоме все поняли, что его ждёт блестящее будущее. Любовь и сама это понимала и не хотела, чтобы девочка из маргинальной семьи испортила Владу всю жизнь. Любе казалось, что вот сейчас, за стенами, ее четырнадцатилетний сын точно творит какое-то непотребство, и упаси Боже оно приведёт к последствиям. В ползунках.
Люба передернула плечами и посмотрела на дверь. Словно повинуясь мысленному требованию, в неё постучал и зашёл супруг. Ничтожный человечек. Может только свои научные работы в НИИ писать и ни на что больше не годен. Ну вот ребёнка чудесного сделал. И то дело.
— Люба, там твоя мама звонит, хочет приехать…
И в беспомощности своей, как финансовой, так и жизненной, супруг старался угодить. Любовь иногда думала, что если она однажды решит развестись, то муж и на это не сможет ничего сказать, просто потому что не будет знать, как правильно реагировать.
А вот Владик…
Надо что-то делать с этими его привязанностями.
Первым делом Любовь позвонила классному руководителю и все узнала про девочку. Ничего интересного не было: папа на заводе работает, мама — медсестра. Нет. Такие знакомства не особо нужны. И как Люба в глаза коллегам, друзьям, родственникам смотреть будет, если Влад решит, что эта девочка его судьба?
Пара слов между делом, и вот в школе у девочки начались проблемы по учебе. Ещё немного материнского внимания к сыну, который смурной, потому что с ним теперь не гуляли и не ходили в кафе. Через два месяца девочка в разношенных туфельках исчезла с горизонта.
Пятнадцать лет назад.
— Это Мария, — сказал Влад, пропуская вперёд себя хрупкую блондинку с пучком на голове. Любовь поджала губы. Мальчик растёт, и теперь толпы разномастных девиц постоянно мелькали в телефонных разговорах. Это печалило. Вот если бы была у Владика голова на плечах, он бы девушек выбирал с умом, у которых родители при статусе, с поддержкой, а не таких…