Спиной я наткнулся на стену — некуда отступать.
Существо прыгнуло снова — низко, целясь мне в ноги, пытаясь сбить с них.
Я прыгнул вправо, вдоль стены, выстрелил почти в упор — в голову. Пуля вошла в вытянутую морду, пробила хитин, вышла сзади, унося кусок панциря.
Голова дернулась. Из раны брызнула темная густая жидкость — явно не кровь, что-то более вязкое, похожее на машинное масло.
Но тварь не упала. Развернулась ко мне, шипя и щелкая челюстями.
Да сколько я буду тебя убивать, сволочь?
Одно из щупалец на спине метнулось вперед — быстрым хлещущим ударом. Я увидел движение краем глаза, дернулся, уходя с траектории. Шип просвистел рядом с плечом, царапнул броню — не пробил, скользнул по поверхности, — и ударился о стену за моей спиной, со звоном отскочив.
Это было опасно.
Я отскочил в сторону, встал на колено, прицелился — теперь спокойнее, точнее — и выстрелил в шею. Туда, где хитиновые пластины расходились, обнажая более мягкую плоть.
Попал.
Пули прошла навылет. Тварь взвыла, захрипела, из шеи хлынула жидкость — настоящим фонтаном, облила пол вокруг нее. Это существу явно не понравилось. Но тварь все еще не падала, качалась на лапах, но держалась. И, кажется, больше, чем крупнокалиберных зарядов боялась луча моего фонаря, рыская в стороны и шипя каждый раз, когда на нее попадал свет.
— Да сдохни же ты наконец, тварь! — рявкнул я, вскакивая и стреляя снова.
Очередь в голову — три пули подряд. Морда развалилась, хитин треснул, челюсти повисли под неестественным углом.
Существо наконец пошатнулось, передние лапы подкосились, оно рухнуло на пол мордой вперед. Задние лапы еще дергались, пытались оттолкнуться, встать, но сил уже не было.
Я перенес прицел и выпустил длинную очередь — в корпус, туда, где должно быть что-то жизненно важное.
Тварь содрогнулась — и затихла. Лапы обмякли, растеклись по полу. Только щупальца на спине еще слабо подергивались, потом и они замерли.
Тишина.
Я стоял, тяжело дыша, не опуская оружия, и смотрел на мертвое тело, готовый выстрелить снова, если оно хотя бы дернется. Из множественных пробоин в хитине медленно текла густая темная жидкость, растекалась по полу вязкой лужей. Запах усилился в разы — сладковатый, тошнотворный, приторный, с химическими нотками, от которого хотелось блевать.
Секунд тридцать я просто стоял и смотрел, проверяя, не шевелится ли тварь.
Не шевелилась.
— Симба, — хрипло выдавил я, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони. — Что это вообще было?
— Биомутант неизвестного происхождения, — отрапортовал ассистент своим невозмутимым тоном. — Вероятно, результат генетических экспериментов корпорации ГенТек. Морфология не соответствует ни одному известному виду. Подробный анализ невозможен без лабораторного оборудования.
— Понятно, — буркнул я, проверяя оружие. — Как всегда, ни хрена толком не известно.
Магазин почти пуст. Я достал новый из подсумка, перезарядился.
Осторожно, не выпуская «Каратель» из рук и не сводя взгляда с туши, я подошел ближе. Осмотрел мутанта — три метра в длину, чуть больше, может. Шесть лап с присосками и когтями. Хитиновый панцирь, пробитый во множестве мест — крупнокалиберные пули делали свое дело, пробивали хитин насквозь, но тварь держалась до последнего. Живучая зараза. Голова вытянутая, без глаз — только пустые впадины. Челюсти сломаны, зубы торчат в разные стороны. Три щупальца на спине — на одном не хватало шипа, выстрелила в меня у двери, на двух других костяные шипы еще торчали, блестели влажным блеском.
— Эти шипы — они с ядом? — уточнил я, показывая стволом на щупальца.
— Вероятно, нейротоксин, судя по структуре желез у основания шипов, — подтвердил Симба. — Рекомендую избегать прямого контакта. Воздействие на кибернетические системы неизвестно, но биологические ткани будут парализованы в течение нескольких секунд.
— Прекрасно, — пробормотал я. — Хорошо, что не попал под эту дрянь.
Я обошел тушу широкой дугой, держась на расстоянии, и огляделся по сторонам. Холл пустой, если не считать мертвого мутанта. Тихо. Только ветер гуляет в разбитых окнах да слышно мое собственное тяжелое дыхание, которое я пытался выровнять.
Адреналин постепенно спадал, оставляя после себя усталость и легкую дрожь в руках.
— Надо искать другой путь наверх, — сказал я вслух, поправляя рюкзак на плечах. — Та лестница разрушеена. Значит, возвращаемся, идем через офисы, ищем служебные проходы или другую лестницу в противоположном крыле этажа.
Я направился к выходу из холла, к тому самому коридору, откуда пришел.
Надеюсь, что эта тварь была здесь одна.
Хотя, учитывая количество слизи и следов по всему зданию, надежда слабая.
Очень слабая.
Глава 23
Хаунд обнаружился на лестничной площадке — там же, где мы расстались. Сидел, поджав хвост и прижав уши, с виноватым и одновременно напуганным видом, как провинившийся школьник перед директором. Когда услышал мои шаги, вскинул голову, заскулил тихо, жалобно.
— Ладно, ладно, — сказал я, подходя ближе и присаживаясь на корточки рядом. — Спокойно. Я не в обиде. Сам бы свалил на хрен, будь возможность.
Потрепал его по загривку, почесал за ухом. Пес лизнул мне руку — осторожно, извиняющимся жестом, — и немного расслабился. Но шерсть на холке все еще стояла дыбом, нос дергался, принюхиваясь к запахам, которые я принес с собой.
— Пойдем, покажу тебе кое-что, — я встал и кивнул в сторону коридора. — Пойдем, пойдем, не бойся.
Хаунд неохотно поднялся и пошел за мной, держась близко к ноге, почти прижимаясь боком. Чувствовал себя неуверенно, это было видно по каждому движению. Учитывая габариты собаки — выглядело это забавно. Стокилограммовый перепуганный щенок. Охренеть, милота какая…
Мы вернулись в холл, где лежала туша убитого монстра. Я направил на нее луч фонаря, осветил целиком — все три метра вытянутого сегментированного тела, шесть лап с присосками и когтями, голову без глаз, сломанные челюсти с торчащими в разные стороны зубами, три щупальца на спине…
— Смотри, — сказал я, ткнув стволом «Карателя» в сторону туши. — Вот она, страшная тварь. Мертвая. Я ее убил. Дохрена патронов потратил, но убил. Значит, можно. Понял?
Хаунд осторожно подошел ближе, вытянув шею, принюхался к мертвому мутанту. Потом зарычал — низко, утробно, демонстративно, показывая, что он тоже опасный и страшный. Обошел тушу по кругу, обнюхал еще раз, убедился окончательно, что она мертва, и немного успокоился. Шерсть на загривке опустилась, хвост перестал быть намертво поджатым к брюху.
— Вот так-то лучше, — я похлопал его по боку. — Идем дальше. Нам надо найти другую лестницу. Эта, — кивнул в сторону разрушенного марша, — никуда не ведет. А нам, насколько я понимаю, на самый верх. Далеко еще, мать его.
Мы двинулись дальше по коридорам, обходя