А дома я первым делом нашел уксус в кухонном шкафчике, налил в чашку на два пальца и осторожно закинул туда одну монетку, самую большую по размерам… вытащил ровно через десять секунд — удивительно, но помогло, чернота слезла почти целиком, стало можно прочитать надписи на обеих сторонах. 1768 год написан там был, царствование императрицы Екатерины 2-й, как я и предположил с самого начала. На орле значился, как легко догадаться, именно он, двуглавый орел со скипетром и державой и буквы «пять копеекъ», а на решке — лавровый венок по краям, вензель Екатерины в центре и корона сверху. На ребре ничего разглядеть не удалось. Состояние вполне приличное, против ожиданий.
Это ж когда тот подземный ход-то прорыли, подумал я, в 19 веке явно другие деньги уже в ходу были. Остальные две монетки оказались, как ни странно, из серебра и чуть более позднего времени. Одна 1830 года, вторая 1822 диаметром по полтора сантиметра обе, правление Николая 1го. Отчистились они тоже быстро и без проблем. Ну что же, подумал я, насчет десяти тысяч или пяти баксов по сегодняшнему курсу это я наверно преуменьшил, минимум втрое больше должно получиться.
Поставил все это добро на ребра к окну, чтобы высохли, а сам собрался было закончить очередную главу саги про необитаемый остров, но не успел — зазвенел телефон. Наверно комиссар Женя, подумал я, но ошибся. В трубке раздался незнакомый хриплый голос с явно угрожающими обертонами.
— Слушай сюда, чмошник, — начал голос без предисловий, — тебе что вчера было сказано?
— Что мне было сказано? — решил включить дурака я.
— Взять штуку баксов и принести их на маршала Жукова — где бабло?
— Так моя крыша с вашей крышей вчера и договорилась, — попытался разрулить неприятный разговор я.
— Нет у тебя никакой крыши, фуфел, — зло рассмеялись на том конце трубки, — так что жди гостей. И должен ты теперь не штуку, а две с половиной.
И с этими словами мой невидимый собеседник отключился, а я тут же набрал товарища Матвея, узнать, что за дела такие. Его телефон молчал, тогда я быстро сбегал на первый этаж — дверь матвеевой квартиры никто не открыл. Тогда я позвонил в приемную к настоятелю Серафиму, этот номерочек у меня значился в записной книжке еще с декабрьских времен. Тут хотя бы ответили…
— Приемная Печорского монастыря слушает.
— Ээээ… — даже запнулся я поначалу, — это Сергей Новак из дома, который внизу под вами находится…
— Понятно, и что тебе надо, Сергей? — непринужденно перешли там на ты.
— В основном надо товарища Матвея, который у вас казначеем числится.
— Он уехал в командировку, — было сказано мне веселым каким-то тоном, — в Сибирь. Приедет в мае.
Кинул, монах поганый, почему-то вспомнил я сцену из кино «Жмурки»… и чего теперь делать? Не, можно, конечно, отдать им эти две с половиной штуки, не разорюсь, только ведь боюсь, это только первый платеж будет… а там они начнут меня обирать, как дойную корову.
Глава 28
Еще можно напрячь комиссара Женя, у него какие-то подвязки с силовыми структурами явно имеются, но боюсь, не успею я это сделать, бандиты раньше пожалуют. Я подошел к окну, выходящему на набережную — тут пока все было тихо и спокойно, моя Санни стояла бок о бок с древней и ржавой шестеркой, это Иван пригнал ее откуда-то. С другой стороны значился не менее ржавый Опель-Кадет лохматого года выпуска, это уж я не знал, чья собственность. А возле самой реки развеселая компания жарила шашлыки и слушала не менее развеселую музыку Богдана Титомира и Сергея Лемоха… приехал он оттуда, где круглый год жара, в российскую деревню, где было три двора. Ну и припев, конечно — азы гунгам унгерум, газы унга. Забойный ритм, ничего не скажешь.
Мои размышления о вечном и преходящем на базе современной попсы прервал визг колес — из-под моста на скорости минимум в сотку вылетела зеленая БМВ и затормозила с визгом аккуратно у моего подъезда. Ну вот они и приехали, с отчаянием подумал я и тут же дал себе самому команду — кончай раскисать и начинай дело делать. Примерно через полминуты в дверь забарабанили громко и отчаянно, одновременно с лестницы раздалось примерно следующее «Открывай, сука, тебе же хуже будет, если не откроешь! Открывай, ты поал?».
Реагировать на эти слова я, конечно, не поспешил, а вместо этого открыл окно кухни, от которого до откоса, поднимающегося к монастырю, было ровно два метра, взял досочку-сороковку из маленькой комнаты, они там с момента ввода в эксплуатацию лежали, ровно две штуки, и начал выдвигать ее через окно с целью построить подобие мостика из западни.
— Ты чо, не поал? — раздалось по-новой из-за входной двери, — у нас лом есть, щас вскроем твою коробку! Даю пять секунд.
Я правильно воспринял слова неизвестного лица из-за двери в том смысле, что уже пора рвать когти, быстро побросал в рюкзак теплую одежду, еду, что оставалась в холодильнике, подумал и еще взял ножик, открывалку, ну и мобильник, конечно, тяжеленную, как кирпич, Моторолу. И зарядник для нее, хотя заряжать, наверно, в ближайшее время мне ее негде будет. А неизвестное лицо оказалось человеком своего слова — пацан сказал, пацан сделал, с лестничной клетки раздался явственный скрежет железа по железу. Явно дверную коробку собрались вскрывать с помощью подручных инструментов типа лома или фомки.
Все, я последний раз окинул взглядом интерьер кухни, быстро прикинул и решил, что вроде ничего не забыл, потом залез на подоконник, отставив в сторонку фикус, идея-фикс Ирочки, она этими растениями все готова была заставить. Так, а теперь аккуратно-аккуратно по досочке-сороковке, и вниз лучше не глядеть… сказал я так себе, но удержаться-таки не сумел, глянул вниз — там было метров 10–12 до земли, а земля представляла собой голую бетонную стяжку, если навернешься, то считай себя покойником.
Голова слегка закружилась, но я взял себя в руки и сделал три точных и больших шага вперед… а вот и склон под монастырем, последний шаг я произвел прыжком и оказался кругом прав, досочка подо мной жалобно скрипнула и соскользнула во