Сейчас наро и кулеки на палубах использовали некоторые из этих приемов. Часть воинов стреляла из рогаток, метя в уязвимые глаза гаринафинов, когда те оказывались в зоне досягаемости; другие обливались водой, забирались на мачты и старались запрыгнуть на зверей, снижающихся, чтобы обдать пламенем корабли. Наро-вотаны организовали многочисленные команды для тушения пожаров, повсеместно возникающих на деревянных судах, пока свои и вражеские гаринафины боролись за господство в воздухе.
Кое-кто из наиболее сообразительных льуку применил старый, но весьма действенный трюк. Дуя особым образом в костяной горн, можно было извлечь звуки, очень похожие на зов новорожденного детеныша. В точности как раздавшийся поблизости плач ребенка неизменно отвлекает взрослых людей, так и жалобные крики младенцев-гаринафинов вызывают у старых и молодых особей почти непреодолимое желание прийти на помощь.
В то время как в профессиональных армиях льуку и агонов гаринафинов специально учили не поддаваться на этот фокус, для боевых скакунов Фиро он оказался совершенно новым. Отчасти причиной было то, что Фиро полностью полагался на Офлуро в качестве наставника. Перебежчик поклялся научить молодого императора летать на гаринафинах, не раскрывая при этом военных тайн Укьу-Тааса, связав тем самым Фиро. Для Офлуро стандартный набор фигур высшего пилотажа был частью умений любого наездника гаринафинов, но приемы борьбы пехотинцев против крылатых зверей рассматривались им как «недостойные уловки». В результате гаринафины дара оказались совершенно беззащитны перед обманом.
И вот множество воинов-льуку принялись терзать зверей Фиро ложными призывами. Неопытные скакуны вообразили, будто неподалеку пытают беззащитных малышей. Не слушая приказов наездников, они сломя голову полетели к городам-кораблям, ища источник звуков. А когда наконец обнаружили его, то вместо гнезд с жалобно верещащими малышами их встретил целый град копий, камней, выпускаемых из рогаток, и мешочков с едким ядом скорпионов. Ослепленные гаринафины метались и били крыльями, угрожая как чужим, так и своим.
Безлунная ночь.
Повсюду царят хаос и смятение. Небо над городами-кораблями представляет собой круговерть порванных крыльев и обугленных костей, временами во вспышках пламени видны полные ужаса и жажды крови глаза противников.
Не поднялась буря, служившая эхом недовольства богов, не появилось никаких предзнаменований, выражающих высшую волю. В конечном итоге то были жизнь и смерть, а не перевспоминание сказителя из чайного дома. Наверное, даже боги были слишком поражены разыгравшейся дикой сценой, дабы что-нибудь предпринять.
Поспешный и необдуманный натиск Фиро дорого ему обошелся. Несмотря на то что его гаринафины были бодрыми и свежими, а силы Гозтан сражались большую часть дня, всадники-дара не могли сравниться со своими соперниками-льуку. Один за другим молодые скакуны падали с неба, унося с собой обожженные тела погибших воинов. Теперь у дара осталось всего восемнадцать гаринафинов против двадцати пяти у льуку. В поглощающей все тьме, где приходится полагаться скорее на слух и интуицию, чем на зрение, неопытным гаринафинам дара предстояло оказаться в еще более невыгодной ситуации.
Улыбка наконец появилась на усталом и угрюмом лице Гозтан. Хотя в самом начале битвы неприятель и превосходил их числом и силой, сейчас она стояла на пороге победы. Быть может, пресловутый дух льуку, о котором так часто говорила Кутанрово, все-таки чего-то да стоит.
Короткие возгласы труб с острова Полумесяца сообщили ей все, что нужно знать. Гаринафины дара потеряли мужество, и теперь их отзывают на землю.
Гозтан заколебалась. Следует ли отдать воинам приказ вести погоню и уничтожить последнюю надежду туземных сил вторжения? Или же лучше проявить осторожность и закрепить победу, отозвав своих гаринафинов? Скакуны, сражавшиеся весь день и значительную часть ночи, уже находились на грани полного изнеможения. Еще не известно, как долго бы удалось Гозтан держать оборону, если бы враги не отступили.
Гаринафины дара развернулись, вышли из боя и резво замахали крыльями, улетая от городов-кораблей. Всадники-льуку в небе разразились торжествующим улюлюканьем, эхом ему вторил победный вой с городов-кораблей:
– Льуку кьо! Льуку кьо! Льуку кьо! Убивай их! Убивай их! Убивай их!
Остервенелые крики раскатывались над морем громовыми волнами, но Гозтан все еще колебалась. Она вглядывалась в лица ликующих воинов-льуку, которые небольшими группами собрались вокруг факелов, словно ночные мотыльки, роившиеся возле костров. Что-то здесь определенно было не так, но тану никак не удавалось определить источник своей тревоги.
Победа далась нелегко, и льуку пришлось заплатить высокую цену. Смрад опаленной плоти витал повсюду, палуба и рангоут стали скользкими от крови. Хотя у дара погибло много гаринафинов, Гозтан тоже потеряла половину своих животных, не говоря уже о всадниках, которым не суждено вновь увидеть Укьу-Тааса и свои семьи.
Так или иначе, Гозтан не могла избавиться от ощущения, что отступление врага было не столько вынужденным, сколько намеренным шагом.
«Что же я упускаю?»
И тут вдруг до нее дошло. За все время сражения она ни разу не увидела главного вражеского полководца – молодого императора Монадэту.
Гозтан повернулась к Ноде Ми:
– Ты говоришь, что Фиро всегда благоговел перед Гегемоном?
Нода Ми энергично кивнул, хотя в глазах у него читался страх: он не понимал, куда клонит Гозтан.
Разочарованные нерешительностью тана-гаринафина, многие наездники по своей воле устремились в погоню. Ими руководило стремление не только добить вражеских гаринафинов, но заодно истребить моряков и солдат дара-рааки, а также сжечь дотла базу дара.
Гозтан лихорадочно размышляла. Гегемон славился тем, что лично водил войска в бой, рискуя жизнью, чтобы вдохновить солдат. И наверняка Фиро не просто так не последовал сегодня примеру кумира и не оказался среди всадников. Это удивительное обстоятельство просто обязано было что-то означать.
Тем временем все крылатые звери – как убегающие прочь гаринафины дара, так и преследующие их гаринафины льуку – оказались за пределами неяркого света, который отбрасывали факелы на городах-кораблях. Теперь полет их можно было проследить только по смутным силуэтам крыльев в сиянии крохотных звезд. Силуэты эти приближались к берегу острова Полумесяца.
Гозтан вскинула руки и бешено замахала. Ей показалось, что она что-то слышит. Бурное ликование смолкло.
Где-то вдалеке раздался резкий свист. Он перемещался то к югу, то к северу. Нечто невидимое рыскало в темноте, словно хищный зверь, который вышел на охоту.
Глава 25
Окулиум
Тиро-Козо, более года тому назад
Комплекс длинных низких строений, угнездившихся в самом сердце долины, первоначально возводился как конюшни. Сразу по приезде в Тиро-Козо Фиро и его сподвижники долгие часы напролет практиковались в верховой езде, готовясь быть всадниками на других животных.
Когда юные гаринафины подросли достаточно, чтобы уже можно было формировать у них связь с наездником, необходимость