– Посмотри, богиня любви машет нам.
– Мне Тутутика всегда казалась мудрейшей среди богов и богинь, пусть она и самая младшая.
Поблизости никого не было, поэтому двое влюбленных слились в долгом, жадном поцелуе.
– Мне нравится, как ты влияешь на меня, – сказала Фара. – Рядом с тобой я становлюсь лучше.
– Я тоже.
Они сидели, обнявшись, словно сплетенные друг с другом одуванчик и тасэ-теки, наблюдая, как с каждой проходящей секундой меркнет свет солнца. Внезапно тень накрыла лицо Саво.
Время не останавливается даже для влюбленных, чьи сердца бьются в унисон.
– История не заканчивается ради любви, – промолвил он, с трудом произнося слова, ранящие его сердце. Но в любви нет места для лжи. – Я остаюсь льуку, и наши народы – народы, которые мы любим, – продолжают воевать.
Фара отстранилась от него:
– Ты хочешь, чтобы я ушла?
– Нет! – вскричал Саво. – Как могу я потерять тебя снова, когда ты наконец нашла меня? Но… Просто в этой обители я обрел душевный покой. Никто здесь не желает умножать число страданий в мире. – Он сглотнул и заставил себя продолжить: – Ты бы осталась здесь со мной навсегда?
– Хочешь, чтобы я стала монахиней?
– Нет! Нет! – Саво затряс головой, как болванчик. – Я… я вовсе не это имел в виду. Но возможно, мы могли бы жить здесь с остальными братьями и сестрами, спрятавшись от расколотого мира?
– Я не могу так поступить, – мягко возразила Фара. – И ты тоже. Неужели ты в самом деле согласишься никогда больше не увидеться с матерью и сестрой? Или потребуешь от меня никогда не встречаться с братом и Айей? Это равносильно тому, чтобы потребовать от нас расстаться с частичкой самих себя. Без этих людей мы не были бы теми, кто мы есть.
– Мы не можем отводить глаза от страданий мира, – пробормотал Саво.
Кто-то предупредительно кашлянул. У храмовой калитки стоял настоятель Сломанный Топор.
Пара торопливо расцепила объятья. Безбрачие было одним из обетов исцелистов.
– Не смущайтесь, все хорошо, – заверил молодых людей настоятель. – Возлюбленные, восстанавливающие и укрепляющие свои узы, наверняка угодны Руфидзо Исцелителю.
Покраснев, Саво и Фара заулыбались.
– Пришло тебе время уйти отсюда, Саво, – сказал настоятель, впервые за долгое время назвав послушника его настоящим, а не храмовым именем.
– Нет! – взмолился тот. – Пожалуйста, не отсылай меня прочь. Я по-прежнему брат Тасэ-Теки, и наверняка существует какой-то способ остаться…
Сломанный Топор покачал головой:
– Зимнему червю предназначено стать летней травой. Ты обрел приют у Руфидзо Исцелителя, когда нуждался в нем, но тропа жизни ведет тебя дальше. Ты остаешься соединенным с миром болью и борьбой. Не пытайся силой переломить судьбу.
– Но я хочу исцелять мир…
– Существует много способов исцелять мир, – произнес настоятель. – И вовсе не обязательно удаляться от мира, чтобы лечить его. Некоторые из тех, кто следуют за Руфидзо Исцелителем, служат здесь, в «Серебряном руне», «Накидке из плюща» и «Снежном пере», но многие другие обязаны трудиться в большом мире. Обретаться при храме, используя это как предлог сбежать от своих обязанностей, уклониться от предназначенной тебе ответственности, – это тоже означает отводить взгляд от страданий мира.
Саво и Фара призадумались.
– Я не могу выбрать между дара и льуку, – проговорил Саво сдавленным голосом.
– Так и не выбирай, – ответил Сломанный Топор. – Если тебе кажется, что выбирать приходится между двумя возможностями, которые в равной степени неприемлемы, то следует найти третий путь.
– И он-то наверняка и будет самым интересным, – вставила Фара.
И хотя последний луч солнца уже скрылся за горизонтом, весь мир вокруг словно бы озарился ее улыбкой. Саво понял: какие бы трудности ни ждали его впереди, у него хватит сил справиться с ними.
– Ты знаешь, куда хотел бы пойти? – спросила девушка.
– Я пойду, куда ты захочешь, – ответил он. – Лишь бы только ты была со мной.
Уединенная вилла на берегу Луто, девятый месяц одиннадцатого года правления Сезона Бурь и правления Дерзновенной Свободы
Не было ничего удивительного в том, что Фара и Саво предпочли вернуться в «Великолепную вазу», в то место, о котором у них сохранились самые светлые и счастливые воспоминания.
Удивительным оказалось другое – то, как приняла их вдова Васу. Пожилая женщина, можно сказать, даже не пустила их на порог своего заведения. Фара и Саво и глазом моргнуть не успели, как очутились в потайном отделении повозки контрабандистов, чтобы покинуть город посреди ночи и оказаться на следующее утро в уединенном имении на морском берегу.
– К счастью, никто не знает, что я хозяйка этого поместья, – сказала вдова Васу, которой пришлось предпринять это путешествие вместе с юной парой. Как ни пытались они вытрясти из нее больше, старуха отказывалась объяснить, что происходит. – Ага, а вот и он.
Фара и Саво посмотрели на появившуюся из дома фигуру. Это был высокий крепкий мужчина, лицо которого при виде гостей озарилось улыбкой, широкой и уверенной.
– Хадо-тика! – радостно вскричала Фара.
Часть четвертая
Плоды познания
Глава 37
Жажда
Пан, десятый месяц одиннадцатого года правления Сезона Бурь и правления Дерзновенной Свободы
– Госпожа, дело сделано.
– Вы полностью в этом уверены? – уточнила Джиа.
В комнате не было никакого света, за исключением тусклого мерцания звезд.
– Мы пробыли на горе Рапа три дня после пожара и убедились, что ничего не уцелело. Все поле уничтожено.
– Хорошо. А мастерская, где проводилась обжарка товара перед отгрузкой?
– Промыв все с кислотой, чтобы полностью ликвидировать следы, мы продали оборудование сушильщику чая, а здание спалили дотла.
– Отличная работа.
– Как быть с Тифаном Хуто?
Последовала пауза.
– Не трогайте его.
– Но на самом деле мы не посеяли в его желудке никаких волшебных грибов…
– О, не сомневаюсь, что он украл и опробовал на себе образцы товара, – сказала Джиа. – Вскоре этот тип получит по заслугам.
Поскольку больше ничего императрица не добавила, Ви и Шидо поклонились и растворились в темноте.
Джиа сидела, погрузившись в раздумья. Уснуть снова было нереально: она боялась, что во сне к ней придет Тиму. Правда, этого еще не случалось. Пока не случалось.
«Новый мирный договор распалит аппетиты льуку…
Судя по отчетам о доставке Тифана Хуто, я наконец-то выждала достаточно долго. Сработает ли мой замысел? Или Неосвобожденный Дара будет по-прежнему стенать и страдать под гнетом льуку?
Поле уничтожено, но несколько образцов еще хранится в аптекарском сарайчике в Дворцовом саду.