После битвы в заливе Затин премьер-министр Кого Йелу спросил, чего бы хотел Наро Хун. Мюн Сакри, имевший титул маркиза, оставил большое наследство, а пользуясь связями друзей покойного супруга при дворе, Наро мог стать очень богатым человеком.
– Дайте мне настоящую работу, соответствующую моим способностям, чтобы на честно заработанное жалованье я мог содержать себя и Какайю-тику, – попросил Наро. – Что же до наследства Мюна, то пусть оно отойдет трону. Да и на титул я тоже претендовать не стану.
Кого Йелу воззрился на него, изумленно вскинув брови.
– Ни к чему моему сыну быть маркизом, – пояснил Наро. – Вожак, ведущий птичью стаю, первым попадается на глаза соколу; листок на верхушке ветки первым страдает от зимней стужи.
Премьер-министр понимающе кивнул. Императрица Джиа давно питала подозрения по отношению к генералам и аристократам из свиты Куни. Нетрудно догадаться, что после назначения ее регентом ситуация лишь усугубится. Со стороны Наро было мудро вовремя распознать направление политического течения и слиться с толпой прежде, чем мстительный взгляд императрицы упадет на него и на его юного сына. Прежде Кого знал Наро лишь как красавца, пленившего сердце его друга, и не ожидал обнаружить в нем такое благоразумие. Он почти угадывал в этом человеке родственную душу.
Премьер-министр помог Наро составить официальное заявление об отказе от наследственного титула Мюна Сакри и передаче его имущества в Имперское казначейство. А затем назначил Наро библиотекарем в Дзуди, его родном городе. Предполагалось, что это будет синекура, не предусматривающая особой ответственности, но тут Кого Йелу просчитался.
Дзуди, хотя и был провинциальным захолустьем по сравнению с крупными городами, имел в Дара особый статус как родина императора Рагина. Тайный совет и губернатор Кокру следили, чтобы Дзуди управляли самым лучшим образом, ведь в противном случае этот политический символ окажется темным пятном на семье императора. Поэтому город пользовался различными налоговыми послаблениями, получал щедрые вливания на развитие не только из столицы провинции Сарузы, но также из Пана, и зачастую его управленческий аппарат формировался из числа тех, кто особо отличился на Великой экзаменации, удостоившись высокого ранга фироа, а иногда даже и пана мэджи. В другие города размеров Дзуди такие таланты попадали редко.
Впрочем, этим честолюбивым и неопытным мужчинам и женщинам, окрыленным успехами на имперских экзаменах или службой в Коллегии адвокатов и еще не утратившим энтузиазма, назначение в сонный Дзуди, а не на какой-нибудь более значимый пост казалось чем-то сродни оскорблению. (Подумать только, здесь глава города даже не именовался магистратом, а носил титул мэра: пережиток эпохи государств Тиро.) В стремлении как можно лучше проявить себя в Дзуди – и тем самым получить повышение – новые назначенцы, располагая солидными финансами, напрягали ум, изобретая всяческие новомодные системы управления городом. Их энергичный посыл к переменам также передавался подчиненным и приводил к волнам реформ и контрреформ.
Так, к примеру, один из мэров замыслил превратить Дзуди в рай по представлениям моралистов, введя там всеобщее образование и заставив детей посещать государственные школы, невзирая на то что многие обитатели города едва сводили концы с концами и не имели возможности отпустить ребятишек учиться. Вскоре обиженные родители засыпали петициями окружного интенданта, и мэра без церемоний услали прочь.
Его преемница, благочестивая фироа, решила, что способ умиротворить бедноту и вернуть Дзуди былое величие лежит через введение налога на имущество для богачей. Полученные от этого доходы предстояло пустить на реставрацию всех городских храмов, чтобы прославлять богов (и поощрять еще больше жертвовать в пользу различного духовенства). Однако, заботясь о репутации города (а заодно и о своей собственной), мэр явно перестаралась, приказав закрыть на время реставрации все питейные заведения и дома индиго. Местная знать завалила Коллегию адвокатов жалобами. Не прошло и месяца, как незадачливого мэра услали далеко на Туноа, «повысив» до должности хранителя усыпальницы Гегемона.
Сменившая ее последовательница школы Потока подвергла обоих предшественников критике за чрезмерное вмешательство в жизнь народа и уволила всех городских чиновников, воплотив тем самым начертанную Юшином Пидаджи модель идеальной административной системы – Нулевое государство. Мелкие клерки и чиновники низшего звена мигом подняли вой, протестуя против подобных реформ… И вам не понадобится помощь сказителя из чайного дома, дабы вообразить, что произошло дальше.
Нельзя сказать, что враждебность поточницы по отношению к унаследованному ею штату чиновников возникла на ровном месте. Всякий раз, когда назначенный из Пана «гениальный» мэр разворачивал обширную кампанию по проведению новых реформ, он натыкался на неизбежное сопротивление со стороны местной бюрократии, состоящей из потомственных государственных служащих, имеющих корни в этом городе. Стремясь достичь своих целей, очередной глава Дзуди вынужден был прибегать к стратегии «разделяй и властвуй», заручаясь поддержкой части городской элиты в обмен на обещание оной содействия в реализации тех или иных проектов. Чиновники, поддерживаемые могущественными покровителями при дворе, заключали альянсы и делились на фракции, так что вскоре политическая жизнь, кипевшая в Дзуди, могла посоперничать по своему накалу и изощренности со столичной.
Справедливости ради заметим, что напряжение, царившее между нацеленными на реформы императорскими назначенцами и консервативной местной бюрократией, являлось неотъемлемой чертой любого города в Дара. Этот, в общем-то, весьма полезный конфликт, интуитивно нащупанный Куни Гару, был позднее возведен в ранг системы императрицей Джиа и Тайным советом. Помимо поддержания баланса между тенденциями к централизации и стремлением сохранить местный колорит в рамках пестрой империи Дара, перетягивание каната между представителями столицы и региональных элит имело и другие положительные последствия: это снижало коррупцию, укрепляло стабильность и препятствовало застою. Но особый статус Дзуди и чрезмерное внимание к нему Двора Одуванчика нарушило нормальное действие означенной системы, – так получающее слишком много пищи тело неизбежно обращается против самого себя.
Наро Хун, пусть и не имеющий ученого ранга, выказал в равной мере как способности к управлению, так и политическое чутье – качества превосходного бюрократа. Он был добр к подчиненным и уважителен с начальниками, никогда не бравировал статусом вдовца одного из прославленнейших полководцев Дара. Он кружился и вертелся, приседал и подпрыгивал, тщательно избегая впутываться во все более изощренные интриги коллег. Невероятно, но в тот период, пока Дзуди сотрясали чередующиеся периоды бурной деятельности или паралича, в зависимости от характера чиновников, отданная на попечение Наро библиотечная система неизменно оставалась островком стабильности.
С течением