Как там говаривала тетушка Гин? «Самым лучшим в мире планам рано или поздно приходится пройти проверку жизнью».
Кто знает, что пришлось пережить Тэре, какие лишения и страдания претерпеть, чтобы дать ему этот шанс? Так разве может он не воспользоваться возможностью, которую предоставила его сестра народу Дара?
Фиро достал из-под подушки маленький сверток и, развернув его, извлек пучок крошечных золотых булавок. Булавки были четырех видов и все украшены растительными мотивами: листья бамбука, сосновые шишки, цветы сафлора и орхидеи.
Рати Йера жила здесь, в Тиро-Козо, и каждый день работала вместе с ним. Теперь пришло время созвать остальных, чтобы помочь фаэдо расправить крылья. Фиро не ложился всю ночь, его писчий нож лихорадочно кромсал и резал воск. С первыми лучами солнца из укромной долины вылетели три почтовых голубя, каждый нес тонкую бамбуковую трубку, запечатанную воском, в который была закатана золотая булавка.
Первый голубь подлетел к окну маленького домика в Пане. Проворковав несколько раз, он постучал клювом о раму.
Мгновением спустя окно открылось, и из него выглянул весьма необычного вида мужчина, ну просто настоящий клубок противоречий. Волосы его были собраны в двойной пучок-свиток, как у токо давиджи, а длинные усы лихо закручены, как это было модно среди торговцев, презирающих книжное знание. Ярко-синяя мантия из дорогой материи выдавала человека со средствами, но это впечатление тут же рассеивалось, стоило взглянуть на покрывающие одеяние заплатки всех цветов и размеров, эти отличительные знаки нищего. В левой руке он держал писчий нож из отполированной слоновой кости, непременный атрибут члена ученого сообщества, но вот только с лезвия капал не горячий воск, используемый при написании серьезного эссе, а ароматный жир. Очевидно, мужчина воспользовался ножом, чтобы разделать жареного цыпленка, словно простой крестьянин.
То был не кто иной, как Види Тукру, Орхидея, с острым, как клинок, языком.
– Ага! – воскликнул Види. – Как раз к обеду!
Голубь наклонил голову и с укором посмотрел на нож.
– Ой, прости, пожалуйста! Я имел в виду, что ты присоединишься к трапезе, а не разделишь судьбу своего аппетитного кузена. В смысле, голубиное мясо тоже очень вкусное, просто… Не обращай внимания, я говорю ерунду.
Он впустил голубя, поставил перед ним блюдо с зернышками сорго и блюдце с чистой водой, после чего аккуратно отвязал от лапки бамбуковую трубку. Види извлек из нее восковую пробку с булавкой в виде орхидеи, постучал трубкой о стол и развернул выпавший сверток.
Пока птица клевала и пила, он читал.
Два года назад Дзоми привезла в Тиро-Козо Цветочную банду и представила ее участников Фиро, пояснив, что эти четыре весьма оригинальных персонажа могут оказаться для молодого императора незаменимыми союзниками.
Фиро сразу оценил силу Моты, изобретательность Рати, талант Ароны к перевоплощению и энциклопедическую образованность Види, который не только помнил наизусть все законы, но также знал великое множество способов их обойти. Однако значительно больше, чем незаурядные умения и способности членов Цветочной банды, молодого императора впечатлил их отказ сковывать себя рамками условностей и догматической этики моралистов. Обвинение в государственной измене нисколько не пугало эту четверку: они вломились в один из самых засекреченных исследовательских центров империи ради удовлетворения собственного любопытства и исполнения мечты своего друга. Как выразился Види: «Предать друга для меня преступление более тяжкое, чем бросить вызов трону».
Цветочную банду, в свою очередь, покорили искренность Фиро и полнейшее отсутствие в нем высокомерия. Он, как дитя, восхищался изобретениями Рати, решительно соглашался с критикой Види имперской бюрократии, разделял возмущение Моты, которого до слез огорчали несправедливое обвинение маршала Гин Мадзоти в предательстве и полнейшее равнодушие к ветеранам боевых действий, и весело смеялся и искренне удивлялся, когда Арона устраивала спектакли одного актера, изображая всякий раз по дюжине персонажей. Его не заботило, что Рати Йера от рождения принадлежала к райе, этой самой презренной из низших каст. Он не спрашивал, почему Види Тукру не хочет сделать карьеру, сдав имперские экзамены, – подобное поведение большинству людей казалось необъяснимым. Он просил Моту продемонстрировать свое боевое мастерство, после чего обнимал того, как брата, не обращая внимания на, что пот пачкает его мантию. Он восхвалял маски Ароны и с интересом слушал ее лекции по истории театра, никогда не видя в ней дешевую фривольную актриску. Фиро просто воспринимал всех четверых такими, какие они есть, угощал пивом и сидел, беседуя с ними, в неформальной позе геюпа, как среди равных.
Меньше всего Фиро походил на императора-отшельника или праздного принца. Скорее уж, Цветочная банда видела в нем взрослого ребенка, до сих пор радующегося представлениям уличных артистов, с интересом внимающего рассказываемым в чайных домах историям про добро и зло, свято верящего в то, что любые, даже самые сложные проблемы можно решить, если ты достаточно храбр и умен.
Несколько ночей кряду Цветочная банда провела в обществе Дзоми и Фиро. Они пили и увлеченно беседовали, не ложась в постель до тех пор, пока шафрановый рассвет не отдернет покрывало ночи. Фиро рассказывал им о своих мечтах избавить от гнета народ Неосвобожденного Дара, объединить заново Острова, возродить золотой век, когда абсолютно все, а не одни лишь избранные будут пользоваться благами свободы и справедливости.
– Мне не нужна власть ради власти, – говорил Фиро. – Моя государыня-тетушка обладает незаурядными организаторскими способностями, и народ Дара процветает под ее правлением. Но она слишком склонна искать мира с непримиримым врагом, слишком одержима стремлением договариваться с теми, кто договариваться не способен. Жители Руи и Дасу – это ведь тоже народ Дара, и нельзя приносить их в жертву ради высшего блага. Я не намерен взбунтоваться против императрицы Джиа, а лишь хочу заставить ее поступать правильно. Готовы ли вы примкнуть ко мне, как некогда талантливые мужчины и женщины Дара собрались под знаменем моего отца? Вместе мы построим лучший Дара – великую империю, купающуюся в свете истинного мутагэ.
Когда они остались одни, Види поделился с остальными членами банды своими сомнениями.
– Неудивительно, что Трон Одуванчика до сих пор остается пустым и скрыт под вуалью, – сказал он. – Хотя Фиро умен и обаятелен, он кажется недостаточно зрелым для императора, ему не хватает понимания оттенков серого цвета, что таятся в сердцах людей.
– Что ты имеешь в виду? – спросила Арона.
– Я рассказывал ему о множестве известных мне законных способов, при помощи которых богатые наживаются на бедных. Он искренне возмутился и поклялся навести порядок: пообещал, что,