Не говоря больше ни слова, Йорн развернулся и вышел из кузни.
Серый дневной свет на секунду залил земляной пол, выхватив из полумрака миллиарды танцующих пылинок. В следующую секунду дверь закрылась, и кузня снова погрузилась в привычный полумрак, оставив меня одного с ещё большим количеством вопросов, чем было до его прихода.
Ребята, ваши лайки очень важны для книги, особенно в первый день выхода продолжения. Не скупитесь, а авторы в свою очередь будут бегать с горящей задницей, чтобы выложить дополнительные главы!
Глава 2
Мужик не оставил платы за клинок — понял это, когда его силуэт растворился на улице. Что ж, по всей видимости, расплатится позже, и не медяками, а чем-то другим: помощью, советом или защитой.
Странно признавать, но сама возможность поработать с этим клинком уже была достойной платой. Во-первых — на практике опробовал рискованную технику холодной проковки лезвия, и та сработала. Во-вторых — прикоснулся к отличной стали, почувствовал её и понял, как она отзывается на камень. Я держал в руках образец настоящего мастерства — думаю, такой человек, как Йорн, найдёт способ рассчитаться.
Хотя, с другой стороны, пара десятков лишних медяков мне бы сейчас точно не помешала. Но как есть, так есть — что теперь поделаешь.
У всего этого разговора были и другие, куда более важные последствия.
Во-первых — я не знал, расскажет ли одноглазый кому-то ещё о том, что видел? Если да, то слух о «практике-самородке» может полететь по деревне стремительно и обернуться самым неожиданным образом. Это могло привлечь как союзников, так и новых, куда более опасных врагов, чем Ориан.
Во-вторых — что охотник имел в виду под «помощью»? Как будет выглядеть это обучение? Он будет гонять меня по лесу вместе с охотниками? Или это будут индивидуальные занятия? И какая ему от этого выгода?
И тут вспомнил, что Йорн-то видит во мне не Дмитрия — спасателя из другого мира, а Кая — сына Арвальда, своего погибшего товарища.
И с этой перспективы всё виделось уже иначе. Конечно, мужчину могла грызть вина за то, что два года игнорировал и презирал мальчишку, в котором, как оказалось, дремала сила. А теперь, увидев искру, хочет поучаствовать в моей жизни, искупив прошлое безразличие.
Гадай не гадай, а только время покажет, какие круги по воде пойдут от этого брошенного в озеро камушка. А пока у меня была пустая кузница, заказ для Гретты и целый день для работы.
Вздохнул и ещё раз окинул взглядом кузню. Первоочередная задача — создать хороший молот. Но смогу ли сделать это один, без молотобойца? Самому качать мехи, потом бежать к наковальне, пока заготовка не остыла, держать клещами в одной руке и бить молотом в другой — та ещё задача. Но на пороге пока не появилось ни одного кандидата.
Лёгкое нетерпение заставило подойти к выходу. А не идёт ли кто случайно? Почти машинально двинулся к двери, толкнул и выглянул на моросящую дождём улицу.
Выглянул довольно стремительно и тут же замер.
Прямо перед кузней, прислонившись к стене под навесом крыши, чтобы хоть как-то укрыться от дождя, стоял мальчишка — маленький и тощий, как голодный щенок. Спутанные волосы, исхудалое и чумазое лицо. Но первое, что бросилось в глаза — это его ноги — на тех было нечто, что когда-то было ботинками, а теперь превратилось в растерзанные в клочья тряпки, едва держащиеся на ступне.
Парень увидел меня, глаза расширились от дикого ужаса. На секунду пацаненок замер, а затем, как ошпаренный, развернулся и бросился бежать вверх по скользкой улице, не оборачиваясь.
Ага! Так вот он, шпион!
— Эй! — крикнул вслед громко. — А ну вернись! Я тебя запомнил!
Пацан вздрогнул, но скорости не сбавил.
«Ах ты… поймаю — и узнаю, кому прислуживаешь,» — пронеслось в голове, и я, не колеблясь ни секунды, рванул за ним вверх по улице, оставив кузницу нараспашку. «Надеюсь, медяки не стащат,» — проскочила запоздалая мысль.
Пацанёнок бежал быстро — видно было, что жизнь научила его уносить ноги. Но я был быстрее, вторая ступень «Закалки» и та самая «пиковая сила» придали телу такое бешеное ускорение, что едва справлялся с координацией. Никогда в жизни так не бегал — ни в детстве, ни на учениях, когда сдавали спринтерские нормативы.
Бросил мимолётный взгляд на ноги — те двигались сами по себе, переставляясь с такой скоростью, что почти сливались пятно. Под ногами грязь и слякоть, но бежал так, словно её и не было, инстинктивно находя опору на скользкой поверхности.
Паренёк не успел даже свернуть на узкую тропинку между домами, как я уже оказался в двух метрах за его спиной. Тот обернулся, бросил безумный от ужаса взгляд, и глаза чуть не вылезли из орбит. Видимо, мальчишка понял, что спасаться бегством бессмысленно.
Он резко затормозил, ноги поехали по грязи, и мальчёнка покатился кубарем по земле. Не успев остановиться, сжался в плотный комок, закрывая голову худыми руками, и практически взвыл:
— Не бей! Не бей! Пожалуйста, не бей!
Резко остановился, даже не запыхавшись, и, честно говоря, на несколько секунд вообще забыл про него, поражаясь собственной скоростью — внутри всё гудело от адреналина и восторга.
Прошло несколько секунд, прежде чем вернул фокус на дрожащий комок у ног. Подошёл к нему и опустился на корточки, стараясь, чтобы движения были не угрожающими.
— Эй, эй! Не бойся ты, пацан. Всё нормально, — сказал как можно спокойнее. — Не буду я тебя бить.
Но тот лишь бесконтрольно дрожал, не решаясь поднять голову и показать лицо.
— Успокойся, тебе говорю. Слышишь? Успокойся.
Осторожно коснулся его рук, но тот вздрогнул, как от удара, и пришлось тут же убрать ладонь. Сидел на корточках под дождём и ждал, пока парень немного выдохнет. Периодически озирался — нет ли вокруг любопытных глаз, но улица была всё ещё пуста. Мелкий дождик заливал грязную одежду и спутанные волосы паренька, а я его практически не замечал.
Вдруг, откуда ни возьмись, из-за угла ближайшей лачуги с кудахтаньем выбежала курица, преследуемая разъярённым петухом. Они с криками промчались мимо нас, подняв веер грязных брызг.
Парень от неожиданности дёрнулся и слегка приподнял голову, убрав одну руку. Показался испуганный глаз, обрамлённый слипшимися от грязи ресницами. Взгляд впился в меня, изучающе и с дикой опаской. Я постарался сделать максимально безобидное лицо.
— Всё нормально, — сказал