Птицы явно всполошились оттого, что незнакомый им сородич кричит неподалеку от гнездового дерева, центра их территории, и скоро одна из елей рядом с нами закачалась под тяжестью усевшегося на самую верхушку рыбного филина. Судя по его партии в последовавшем дуэте, мы видели перед собой самца. Самка тоже подобралась ближе, но на глаза не показывалась. Обе птицы были возбуждены и полны решимости изгнать непрошеного гостя. Сергей, неподвижно сидевший с улыбкой на лице, снова свистнул из своего укрытия, желая подлить масла в огонь их враждебности. Самец подлетел совсем близко к нам, сел на одну из горизонтально растущих ветвей гнездового дерева и стал озираться, сверкая желтыми глазами, как разъяренный дракон. Птица была удивительно красива. Благодаря охристо-коричневому оперенью с множеством тонких поперечных пестринок на грудке филин казался чуть ли не продолжением дерева, внушительным наростом, который, того и гляди, оживет и начнет мстить. Когда он ухал, белое пятно на горле раздувалось, а лохматые, массивные кисточки перьевых ушек комично подергивались при каждом движении.
Вдруг в лазурном небе возник восточный канюк, он подобрал крылья и кинулся на рыбного филина, сменив курс за секунду до столкновения. Филин пригнулся и повернул голову, глядя вслед удаляющемуся хищнику, благодаря чему вовремя заметил подлетавшую к нему следом черную ворону и успел уклониться от нее. Я был потрясен. Мы выманили рыбных филинов из укрытия {73}, а их крики, в свою очередь, привлекли внимание канюка и вороны, которые принялись совместными усилиями атаковать птицу. Вероятнее всего, где-то неподалеку располагались гнезда обоих нападавших, и они ошибочно приняли недруга за обыкновенного филина, а этот вид охотится и на канюков, и на ворон. Канюк и ворона, непримиримые враги, объединились в вынужденный союз, чтобы изгнать общего противника. Ничего подобного я еще не видел. Филин растерялся: искать притаившегося на земле самозванца или спасаться от атак с воздуха? Мы с Сергеем поняли, что ситуация выходит из-под контроля. Решив, что лучший способ уладить положение дел – просто уйти, мы вернулись в лагерь. Несмотря на это, пара с Текунджи еще долго проявляла тревогу, и только через несколько часов птицы наконец успокоились и их голоса стихли.
К тому моменту мы получили всю необходимую информацию: территория обитаема, птенцов у пары нет, а у нас есть еще одна пара птиц в списке потенциальных участников нашего исследования. Итак, для нашего наблюдения набралось шесть пар: две – в бассейне реки Аввакумовки рядом с Ольгой, три – в бассейне реки Серебрянки неподалеку от Тернея и эта пара в бассейне реки Кемы. После обеда мы погрузили вещи во внедорожник, вырулили обратно на пыльную дорогу и направились дальше на север, следуя изгибам Кемы.
В тот день мы проехали совсем немного – до места нашей новой стоянки было около 20 километров. На противоположном берегу реки виднелась небольшая лощина, которую Сергей давно хотел обследовать, да все не хватало времени. И вот теперь у него появилась такая возможность. Мы надели рыбацкие комбинезоны и зашагали через поток шириной 50 метров, опираясь на прочные шесты, чтобы не потерять равновесие во время сложного перехода. Как и несколько недель назад на переправе через Серебрянку, река не терпела колебаний и окатывала меня каскадами воды: стоило только замешкаться, как позади возникал вихревой поток. Более опытный Сергей шел впереди, нащупывая безопасный маршрут по мелководью и выкрикивая мне указания. Мы оставили комбинезоны на берегу: не хотелось бродить в них по лесу, пока ищем рыбных филинов, – и, откровенно говоря, тот, кто отважился бы пересечь эту грозную реку, чтобы украсть их, заслуживал награды. К тому же за целый день пути мы встретили лишь несколько машин, в основном лесовозов, – людей на этих дорогах было немного.
Почти сразу мы наткнулись на узкую тропинку, ведущую в темные заросли молодых елей и пихт. Сергей был разочарован: рыбные филины в таких местах не живут. Впереди мы заметили небольшую полянку с охотничьей сторожкой и направились к ней. Судя по всему, избушка давно пустовала, поэтому мы вздрогнули от неожиданности, когда откуда-то с крыши спрыгнула длинношерстная домашняя кошка с грязным, свалявшимся мехом. Она смотрела на нас и жалобно мяукала. Очевидно, животное голодало, но нам нечем было ее угостить, мы оставили всю провизию в машине на другом берегу. Охотники часто заводили кошек {74}, чтобы оградить себя от полчищ грызунов, разносчиков хантавирусов, которые проникали в дом сквозь щербатый пол и щели в деревянных стенах, но, к сожалению, иногда с окончанием сезона животных бросали на произвол судьбы. Впоследствии мне случалось найти кошачий скелет в пустой сторожке. Мы пошли дальше вместе с увязавшейся за нами кошкой, подобострастно липшей к нашим ногам; вскоре мы увидели, что лощина сужается все больше, а деревья теснятся, не оставляя места подлеску – только мягкая подстилка из ароматных хвои. Приятных сюрпризов не предвиделось. Мы свернули с тропинки, сделали большой крюк и по другому краю лощины направились обратно к Кеме. Кошка не отставала. Сергей обругал оставившего ее здесь охотника и кинул в нее палкой, чтобы прогнать обратно к сторожке. Животное правильно истолковало наши действия, сменив истошные вопли на унылое скорбное мяуканье. Еще примерно с километр кошка шла за нами, но на расстоянии – мы не видели ее, зато хорошо слышали. Наконец впереди показалась река, и шум воды заглушил отчаянные крики. Мы переправились на другой берег вброд, не оглядываясь.
Вскоре мы добрались до одного из самых внушительных горных перевалов на нашем пути – перевала Амгу. Дорога, череда узких, резких поворотов, требовала предельного внимания. Стоило водителю отвлечься на окружающие горные виды, он рисковал сорваться с рыхлой обочины или столкнуться со встречным лесовозом, выскочившим из-за очередного поворота. За перевалом дорога встречалась с рекой Амгу и дальше следовала вдоль нее по буйному смешанному лесу. Я присмотрелся к реке и забеспокоился, увидев, как яростно бурлит в ней мутная вода. Мы откладывали поездку в Амгу как раз для того, чтобы избежать чего-то подобного: мы планировали, что на следующей неделе пересечем реку где-нибудь ближе к устью и поищем рыбных филинов. Я спросил у Сергея, сможем ли мы, по его мнению, переправиться на другой берег.
– Запросто! – ответил он без колебаний, не придав никакого значения моим опасениям. – У одного моего знакомого в Амгу есть трактор. Если вода поднимется слишком высоко, он возьмет нас на буксир и перетащит через реку. Все будет в порядке!
Несмотря на то что мы запланировали к вечеру добраться до поселка Амгу, мы сделали еще одну остановку в 16 километрах от него. Смеркалось, мы подъехали к слиянию реки Амгу с одним из ее притоков, Шами. Здесь Сергей не раз слышал дуэты рыбных филинов. Он провел бесконечное множество дней и ночей в поисках гнездового дерева, не добившись ничего, кроме усталости и разочарования. Ему не терпелось поскорее попасть сюда и уже сегодня услышать знакомое уханье. Он высадил меня на грязной, ухабистой грунтовке, ведущей к Шами. Когда-то неподалеку отсюда стояла деревня, которая давно вымерла, но дорога сохранилась. Он рассчитывал проехать по ней как можно дальше, потом остановиться и немного послушать, а после вернуться назад. Мне же предстояло, навострив уши, идти ему навстречу, пока наши пути не пересекутся.
Я не спеша плелся по дороге в сгущавшихся сумерках, наслаждаясь приятным вечером и слыша то прерывистые трели соловья-свистуна, то бодрое квохтанье уссурийской совки и один раз энергичное