– Мы поедем на нем? – восхитилась я.
– Тебе нравятся автокатоны, – проговорил Магнус. – Я давно умею водить, но не приобретал. Теперь приобрел.
«Нет, он же не в прямом смысле говорит, что купил автокатон из-за меня?! Просто… Просто в таком состоянии ему трудно формулировать фразы!»
– Могу ли я поинтересоваться, куда мы едем? – осторожно спросила я.
– К воде. Она успокаивает. Также там эстетичный вид, что имеет значение, – проинформировал меня дракон.
– Что ж, надеюсь, мы не будем прыгать с Пика. Я слышала, что здесь есть такое развлечение.
– Не будем. Глупые игры.
Потом он немного помолчал, вырулил на другую улицу и сдержанно заметил:
– Ты новая жительница моего Пика. Если хочешь, ты можешь прыгнуть. Мое отношение к прыжкам не должно тебя останавливать.
– Мое отношение примерно такое же, – уверила я его.
Еще не хватало, чтобы вместо прогулки у «эстетичной» воды мы прыгнули с обрыва. Меньше всего я хочу ощутить на себе весь ужас свободного падения!
Гели зашуршал в своей корзинке и, высунув мордочку, шумно обнюхал воздух.
– Его развитие в норме, – уведомил меня дракон. – Бывают случаи, когда обратившихся детей держат в клетке, чтобы не тратить время на присмотр.
– Ты не шутишь?! – ахнула я. – То есть вы не шутите?
– Меня полностью удовлетворяет неформальное общение, – сообщил мне дракон, после чего добавил: – К сожалению, мои слова не являются шуткой. Клетки весьма распространены на Драконьих Пиках, они позволяют сохранять время. Даже ходит что-то вроде поговорки: «Мать отдыхает, лишь когда сын летает».
Я недоверчиво нахмурилась:
– Но ведь драконы очень трепетно относятся к детям.
– До недавних пор клетка считалась необходимостью, которая ничуть не вредит ребенку, – суховато проговорил дракон.
Дракон, который не отводил взгляда от дороги.
– Драконятам свойственно подчиняться своим матерям и их невысказанным желаниям, – добавил Магнус. – Геллерт не покидает пределов корзинки в те моменты, когда для тебя это важно.
Я посмотрела на дракончика, который продолжал оглядываться, но при этом не вылезал наружу:
– Да, когда он высунул нос, я испугалась.
– И он остался. Драконята в этом облике целиком и полностью зависят от родителя. Инстинкты животного призывают к полному подчинению. Поэтому мало кто из крылатых бился о стенки клетки. Они просто засыпали.
У меня сердце зашлось, когда я представила себе Гели в клетке.
«Но ведь я не называла его по имени. Я… Я полюбила его не сразу. И не сразу признала».
Протянув руку, я подставила драконенку ладонь и, когда он обвился вокруг моей руки, прошептала:
– Я люблю вас обоих, сильно-сильно. Как от земли до неба, понимаешь?
Он что-то едва слышно уркнул и ткнулся прохладным носиком мне в щеку.
– На этом этапе развития он понимает речь. Но простую. Не больше семи слов в одном предложении, – проговорил дракон.
А мне вдруг показалось, что слова про клетку относятся к его детству. Что он был тем драконенком, который меланхолично наблюдал за миром сквозь толстые прутья «безопасной необходимости».
– Приехали.
Магнус вышел из автокатона и помог выйти мне. После чего повел плечами, и на его бесстрастном лице появилась робкая тень улыбки:
– Прости, мне не стоило говорить тебе про клетку.
– Нет, – я подалась вперед, – все в порядке. Это… Это заставляет меня грустить, но… Я ведь ничем не отличаюсь от тех, кто и сейчас сажает драконят в клетку. Или ты думаешь, что моя корзинка сильно лучше?
– Драконята познают мир. – Магнус протянул руку и вновь взял у меня корзинку. – Но не только напрямую. Они наблюдают за своим родителем, впитывают его эмоции. Поэтому, даже если бы ты не выпускала его из корзинки, это все равно было бы лучше самой просторной клетки.
– А ты…
Но я не договорила. Мне вдруг показалось, что для этого неправильно подобрано время.
– А ты не знаешь сегодняшнюю погоду? – выпалила я первое попавшееся, пока пауза не стала совсем давящей.
– Солнце и ясное небо, – Магнус мягко улыбнулся, – и да, я помню, как мой дракон тосковал в клетке. Мы раздельные личности, но при этом наши сознания сливаются воедино в моменты перевоплощения. Когда Геллерт вернется, а затем перевоплотится еще раз, вот тогда его дракончик поделится с ним своим опытом.
– Удивительно.
Мы шли по узкой дорожке вдоль края утеса. Солнце вызолотило морскую гладь, и смотреть вниз было попросту больно. Но мне все равно показалось, что я вижу что-то на поверхности воды.
– Сюда. На платформу.
Мы спускались и одновременно наблюдали красивейший срез скальной породы.
– Вкрапления драгоценных металлов и камней, – пояснил Магнус. – Обработаны драконьим дыханием, чтобы никому не пришло в голову попытаться их украсть.
Мягкий толчок возвестил об окончании спуска.
– Прикрой глаза, – попросил Магнус. – Хорошо, спасибо. Геллерт, вернись в корзинку. Умница, малыш.
Магнус забрал корзинку, а после на мои закрытые глаза легла прохладная наколдованная повязка.
– Давление приемлемо? – скрупулезно уточнил дракон.
– Вполне, – нервно хихикнула я.
Но когда теплая тяжелая ладонь легла мне на талию, я с трудом сдержала нервную дрожь. Магнус придвинулся слишком близко, и меня окутало тонким запахом его парфюма.
Тихий шелест, и мы шагнули с платформы на дорогу. Под подошвами туфель поскрипывали мелкие камешки, из-за чего я шла достаточно неуверенно.
Тогда Магнус прижал меня к себе чуть плотнее, и мне разом стало и жарко, и холодно. Я была так близка к нему, что чувствовала жар его тела сквозь все слои одежды! Можно было бы сказать, что это доставляло мне беспокойство, вот только… Даже если бы кто-то спросил меня, то я не смогла бы ответить, отчего же я и сама так сильно жмусь к нему.
– Я хочу, чтобы ты увидела эту бухту так, как ее когда-то увидел я. Правда, в моем случае не было проводника.
Дракон рычаще рассмеялся, и я поняла, что он отпустил свои эмоции. Подавив инстинктивное желание потереться щекой о его плечо, я тихо ответила:
– А как тогда ты узнал про эту бухту?
Я пыталась отвлечься от эмоциональной бури, что бушевала глубоко во мне.