Несмотря на морозы, рынок гудел активнее обычного. Никто особо не торговался — Новый год же на носу! — так почему б и не поработать? Ёлочки нет? Так берите! Как — уже купили? Так возьмите вторую! Какой Новый год без двух ёлок! А к ёлкам ещё нужны игрушки, мишура и прочее, прочее, прочее. А какие разносолы! А мясо! А творожок! Но Ира целенаправленно пришла за качественными и, главное, спелыми и вкусными фруктами.
Господарок — это хорошо, но слишком мало. Во всяком случае Ира так искренне считала. Зарплата у соцработников не сказать, что такая уж большая, скорее даже совсем небольшая, но Ира никогда транжирой не была, поэтому вполне могла позволить себе небольшие подарочки для милейшей Лидии Михайловны.
— А хурма точно не вяжет? — в десятый раз спросила Ира у торговца, румяного от мороза и весёлого от чего-то тёпленького в пол-литровом термосе.
— Точно-точно! Не переживай! Вот Нинка моя ух, какие свитера вяжет! А хурма не вяжет, не!
— Пять штучек мне тогда, пожалуйста. Только вы покрасивше выберите, хорошо? Бабушке несу.
— Бабушке — это святое! Всё сделаю, не переживай!
Он хохотнул и, придирчиво оглядывая каждую фруктину, отобрал настолько идеальные, что хоть в «историях» выставляй.
— Вот, держи! — Он через прилавок передал ей прозрачный пакет. — И красиво, и вкусно! Пальцы твоя бабушка облизывать будет! Ты уж поверь дядьке Семёну! Как себе выбирал!
— Спасибо огромное! — Ира положила пакет в другой побольше.
— Бабушке привет!
— Передам!
Вскоре в руках у соцработника месяца… Ладно, в руках у соцработника прошлого месяца был не один, не два, а целых шесть пакетов! На улице успело стемнеть, и наступило время волшебства. Не настоящего, как в снах Иры, но всё равно очень красивого. Снег переливался золотисто-синими искорками, крошечные лампочки-огонёчки сияли ярче звёзд, что, впрочем, не так-то и сложно было сделать, ведь по-настоящему звёздное небо можно было увидеть разве что на окраине, да и то не очень часто.
Маленькие ларёчки соблазняли грифельными досками с надписью «Глинтвейн», но Ира не поддавалась их зову, ведь её ждал горячий чай и тёплые беседы. И мысль о Лидии Михайловне согревала куда лучше любого вина с пряностями. Но как же заманчиво!
— Девушка, возьмите для сугреву! Эй, девушка, Вы куда?
Но Ира уже ускорилась. Во-первых, пакеты получились тяжёлыми. Во-вторых, если она хотя бы ещё на чуть-чуть задержится, то ещё накупит всякой всячины. А в-третьих, ну его этот глинтвейн!
И снова в общественный транспорт Ира забираться не рискнула — опасалась, что весь провиант раздавят. За свою жизнь она так не волновалась, как за шесть драгоценных пакетов. Когда Ира добралась до трёхподъездной двухэтажки, сокращённый рабочий день официально закончился.
Старенький дом уже лет пять как был признан аварийным, и большинство жильцов разъехалось, и только в трёх квартирах по вечерам зажигался свет. В первой жил алкоголик дядя Фёдор. Ну, как жил? Скорее существовал от бутылки к бутылке. Во второй обитал молодой парень, вёл он себя тихо и никаких проблем никому не приносил. Жил один, почти никогда не выходил на улицу. А если и выходил, то только по ночам. Лидия Михайловна его даже упырём называла за излишнюю бледность, постоянно красные глаза и ночной образ жизни. Но Ира не зря носила гордое звание работника месяца, пусть и прошлого. Паренька она проверила, и тот оказался всего-навсего обыкновенным геймером. Или стримером — не суть. Днём он отсыпался, а по ночам активничал.
Ни о каком домафоне и речи не шло, зато всё тот же геймер-стример на свои деньги поставил кодовую дверь. Конечно же, четыре заветных циферки Ира знала наизусть. Идти далеко не понадобилось — Артамонова Лидия Михайловна занимала скромную однушку на первом этаже. В подъезде круглогодично пахло сыростью, но морозы немножко скрадывали затхлый запах. И благодаря всё тому же стримеру-геймеру-спонсору, сюда перестала захаживать местная алкашня, чтобы справить нужду разной важности.
Оказавшись в подъезде, Ира шесть раз короткими интервалами позвонила в ближайшую дверь — так они договорились с Лидией Михайловной. Видела и слышала она неважно, а потому вопрос «Кто там?» и дверной глазок ничем не помогли бы. Вскоре послышалось «Иду, иду, Ирочка!», и на пороге появилась укутанная в пуховый платок старушка. Белые её волосы были аккуратно уложены в пучок, очки с очень толстыми стёклами, как влитые сидели на носу, а по-прежнему миловидное лицо освещала улыбка. Ира порадовалась, что уговорила Лидию Михайловну сделать вставную челюсть — сразу человек будто помолодел.
Только этот подъезд продолжали отапливать, но в минус двадцать днём, а ночью и все минус тридцать центрального отопления явно не хватало. Спасал хороший обогреватель — в прошлом году на госпредприятии, которому Лидия Михайловна подарила всю свою трудовую жизнь, всем пенсионерам дарили такие к дню рождения.
— Ирочка! Здравствуй!
— Добрый вечер, Лидия Михайловна! Как Вы?
— Да что со мной станется! Ой, проходи-проходи, Ирочка! Не стой в дверях! Ух, холодина сегодня какая! Не мёрзни, не мёрзни!
— Ваша правда, Лидия Михайловна! Мороз!
Иру встретил запах домашнего печенья. Её подопечная обожала печь даже несмотря на свой почтенный возраст. В этом апреле ей исполнилось восемьдесят шесть. У Иры никогда не было бабушки, но если бы всё-таки и была, то наверняка такая же, как Лидия Михайловна. У той же, в отличие от приставленного к ней соцработника, родни не было совсем.
— Ирочка, ты раздевайся, а я пока чайок поставлю.
— Ох, не откажусь, Лидия Михайловна, не откажусь!
Пока старушка суетилась на маленькой, но очень опрятной кухоньке, Ира повесила пуховик на гвоздь, вымыла руки и только тогда последовала за радушной хозяйкой.
— Мм… — потянула носом гостья. — Тёртое печенье со смородиновым вареньем!
— Угадала, угадала!
— Моё любимое!
— Так, для тебя ж и готовила, — усмехнулась Лидия Михайловна, а потом заметила пакеты с подарками. — Ох, опять ты на меня тратишься! И не придумывай, что это государство расщедрилось — никогда не поверю!
— Так, я ж от души, Лидия Михайловна!
— Ладно, балаболка, давай чай пить, пока не остыл.
— С печеньем!
— Куда ж без него.
За чаем — с печеньем! — они обсудили погоду, последние новости, цены, что-то повспоминали, о чём-то помечтали. И когда разговор зашёл о мечтах, Лидия Михайловна совершенно серьёзно спросила:
— Снятся тебе ещё сны твои эти про волшебный мир? —