Связанное с Изабеллой предположение основывается на двух конкретных фактах. Это заметное совпадение бегства Мортимера всего за три или четыре дня до его предполагаемого убийства или казни, когда он успел провести в Тауэре уже более восемнадцати месяцев. А еще, — то, что Изабелле позволили провести в паломничествах вдали от мужа целый год, путешествуя, куда она только пожелает, но королева все-таки вернулась к Эдварду и Деспенсеру, где ее ждали меньше всего. Вероятность встречи Изабеллы с Роджером в Тауэре и получение от него сообщения делают крайне правдоподобной связь приведенных фактов и действия королевы в качестве агента Мортимера.
Предположение относительно церкви основывается на том, что часовня, позднее возведенная Роджером Мортимером в Ладлоу, была посвящена Святому Петру в оковах. В эту эпоху подобное являлось свойственным попавшим в чрезвычайные обстоятельства людям. Например, моряки в открытом море в шторм давали обет построить часовни в благодарность за свое безопасное возвращение. Также сама природа святого — Святого Петра в оковах — может связываться летописцами с описанием Святого Петра, выводящего Роджера из Тауэра.
Ричард де Монмаут был официально прощен в тех же выражениях и в то же время, что и Роджер Мортимер. Вероятно, это указывает на пребывание графа в обществе в период побега. Не существует летописных указаний на сопровождение его кем-либо, кроме Джерарда Д, Алспея, но, видимо, это обязано относительной незначительности Монмаута.
Глава 9
Враг короля
Эдвард пришел в ярость, услышав о побеге Роджера. На протяжение последних восемнадцати месяцев он правил Англией на фоне незначительного оспаривания или полного его отсутствия по отношению к своей власти. И внезапно монарха опять вернули к дням противостояния с Томасом Ланкастером, за исключением того, что последний не являлся ни умным, ни тяжелым соперником, чтобы того можно было преследовать. Роджер же показал себя искушенным стратегом, и, что сильнее тревожило Эдварда, его нигде не сумели отыскать.
Новости достигли ушей короля, когда он находился в Киркхэме. Оттуда Эдвард отправил посланцев ко всем шерифам и ко всем хранителям мира в Англии, объявляя, что «все и каждый, кто повинуется суверену, должны, громогласно обличая преступление, преследовать Роджера Мортимера из Уигмора, взбунтовавшегося против монарха, … и должны задержать его, живого или мертвого…» Также Эдвард объявил, — любой, кто воспротивится или промедлит с преследованием, подлежит каре в качестве пособника. Он приказал шпионам проследить за каждым из портов и выяснить, успел ли Роджер переплыть море, и, если так, кто взял его на борт, и куда беглец устремился. Были направлены письма хранителям восьмидесяти замков, рекомендующие им убедиться, что все заключенные содержатся под надежной охраной, а гарнизоны находятся в состоянии боевой готовности. Король также послал повеления верховному судье Уэльса, — требуя подготовить все местные крепости для войны, и написал сэру Джону де Бермингему в Ирландию, советуя, чтобы твердыням страны обеспечили безопасность от штурмов Мортимера. Турниры на территории Англии строго запретили. В конце концов, Эдвард велел епископу Эксетера, Уолтеру де Степлдону, отправиться в лондонский Тауэр и принять там на себя полномочия от Стивена де Сегрейва. Король настолько сильно сомневался в своей власти в городе, что велел святому отцу вступить в столицу, как Главному казначею, и только потом продемонстрировал намерение взять замок под личный надзор.
На протяжении августа отчаянные приказы продолжали поступать. Каждый из них называл Роджера «бунтовщиком против монарха» или «врагом короля», но ни один даже не намекал на хотя бы малейшую осведомленность о его местонахождении. К 26 числу Эдвард казался убежденным, что Мортимер покинул пределы государства и отплыл в Ирландию, ибо в этот день он приказал графу Кенту перехватить три ирландских корабля, отплывших от берега Дувра. Два дня спустя король равно хранил уверенность в пребывании Роджера в Ирландии, — тогда Эдвард направил письма всем влиятельным местным лордам, включая нескольких из числа вассалов Мортимера, повелевая им преследовать графа. Главным портам предписывалось досконально просматривать каждое входящее в них и выходящее соответственно судно, устремляющееся из страны, в поисках посланий Роджеру или же от него. Двор охватила полная паника. Король серьезно ожидал, что Мортимер незамедлительно соберет армию в землях Ирландии, Уэльса и пограничной Марки для приведения ее на поле и дальнейшего сражения. Но Роджер не был настолько безумен, чтобы пытаться оказать сопротивление без должной его подготовки.
К концу сентября агентурная сеть Эдварда установила, — Роджер находится в Пикардии, во Франции, оставаясь с дядюшкой и кузеном, Джоном и Робертом де Фиеннами. Король написал де Фиенну-старшему, что «удивлен» его дарованием Мортимеру убежища, ведь у Джона есть в Англии земля, он является вассалом суверена Туманного Альбиона, к тому же Эдвард в прошлом к нему благоволил. И Джону, и Роберту предписывалось задержать Роджера. Об их игнорировании приказа говорить, явно, не нужно.
Можно понять страх короля перед неминуемым нападением. Обстоятельства играли Роджеру на руку. Он не просто сбежал из Тауэра, ему удалось выбраться из страны и найти безопасное пристанище, куда Эдвард не мог дотянуться. Мортимер ускользнул от монарха так результативно, что в течение продолжительного периода времени тот не знал, ни где скрывается мятежник, ни куда он направляется. Даже теперь суверен лишь приблизительно представлял точное местонахождение Роджера, но не имел никаких наметок относительно его планов на будущее. По этой причине, как и по причине ненависти Деспенсеров, поддержка Роджера Мортимера сосредоточилась у него в доме, а многообразные проявления в его пользу выражались, как правило, посредством нападений на владения Деспенсеров. Но и тут сопутствующая графу удача не заканчивалась. Его третий сын, Джеффри, также находился во Франции,