– Нет, спасибо, – послышался голос Рут из-за двери.
– Через полчаса будем ужинать. Пожалуйста, присоединяйся.
– Хорошо, – ответил голос. – Я выйду.
Сьюзан спустилась к нам, вытирая ладони о юбку.
– Видите? Ничего сложного.
Мы с Джейми переглянулись. У неё там по-прежнему вполне могло быть радио. Или бомба.
Глава 19
Лорд и леди Тортоны всё не возвращались. В конце концов Сьюзан сказала, что мы прождали достаточно и можем начинать без них. Рут спустилась вниз и молча села на место, которое указала Сьюзан. Положила на колени салфетку. Мы не спускали с неё глаз. Она отхлебнула воды. Мы наблюдали.
– Ребята, хватит пялиться на Рут, – сделала нам замечание Сьюзан. – Джейми. Ешь давай.
На ужин у нас была картофельная запеканка, то есть картошка, морковка, репа, мясная колбаска кусочками, и всё печётся вместе в духовке несколько часов.
Рут взяла вилку, положила в рот кусочек и тут же выплюнула обратно.
– Колбаска из свинины? – спросила она.
– О господи, – всполошилась Сьюзан. – Я даже не подумала. Наверно. В смысле, сейчас, конечно, сложно сказать, но предполагается, что как бы свинина, да. Я уточню в следующий раз.
Рут кивнула. Потом выудила вилкой кусочки колбаски из своей порции и выложила их в рядочек на краю тарелки.
– Хорошая колбаска, – заметил ей Джейми.
– Джейми, – оборвала его Сьюзан, – прекрати.
– Жалко колбаску выкидывать, – заявил Джейми. – Всё-таки война идёт.
– Хочешь? – спросила у него Рут и у нас на глазах переложила свои кусочки к нему на тарелку. Потом посмотрела на наши удивлённые лица и сказала: – Я соблюдаю кашрут. По крайней мере, стараюсь. – Пошерудила вилкой в остатках еды и добавила: – Папа сказал бы мне не есть то, что приготовлено вместе со свиной колбаской. А мама бы сказала, что проявить почтение к хозяевам важнее и что мне надо есть, чтобы не терять сил.
Из этих слов я не поняла ничего.
– Я же говорила уже, – сказала Рут, – я еврейка.
– И? – по-прежнему не понимала я.
– Иудаизм – это очень древняя религия, – начала объяснять Сьюзан. – Куда древнее христианства. Многие иудеи, то есть евреи, придерживаются строгих правил в еде и, в частности, не едят свинину. Рут, надо будет, чтобы ты мне рассказала поподробнее, как мне тебя кормить. Не уверена, что для полного кашрута у меня найдётся достаточно утвари, но что смогу, сделаю.
– Христианство – это что? – спросила я.
Рут ахнула. Я не стала обращать внимания. Сьюзан сделала глубокий вдох и сказала:
– Христианство – это любая религия, где исповедуется идея, что Иисус Христос – сын божий. Ты, Ада, тоже христианка.
– Откуда ты знаешь? – спросила я.
Рут прямо прыснула.
– Что? – спросила я.
– Как это можно НЕ знать? – спросила она.
Я только окинула её злобным взглядом.
– Церковь, которая у нас в посёлке, – англиканская, – сказала Сьюзан. – То есть одна из христианских.
– А в Лондоне какие? – спросила я. Помню, когда жила у мамы, часто слышала церковные колокола.
– В основном, христианские. Но и в Лондоне есть иудеи. Уверена, там и синагоги есть. – Она снова глубоко вздохнула. – Иудаизм – это ветхозаветная религия. То есть основана на Ветхом Завете. Где про Авраама и Моисея. Новый Завет иудеи не признают. Они не верят в то, что Иисус Христос – сын бога.
– Как это, не верят? – удивилась я. – Это же правда.
Рут хмыкнула.
– Наш раввин так не считает.
– Раввин – это кто? – спросил Джейми.
– Поверить не могу, – сказала Рут, – что в Англии такие необразованные дети.
– Не все, – заметила я. – Только мы.
Сьюзан повернулась к Рут.
– Аду и Джейми эвакуировали сюда из Ист-Энда, рабочего квартала в Лондоне. Это было в начале войны. До этого момента их образованием практически не занимались.
– Понятно, – сказала Рут, кажется, немного успокоившись. – То есть они не ваши.
– Мои, – возразила Сьюзан. – Я их усыновила.
– Наша первая мама на небесах, – заявил Джейми. – Сьюзан – наша вторая.
– Неправда! Сам знаешь. – И мама наша отнюдь не в раю, и Сьюзан нам не мама. Я повернулась к Рут и спросила: – Как ты можешь не верить в то, что Иисус Христос – сын бога?
– Как ты можешь в это верить? – спросила Рут.
– Никто не выбирает, во что верить, во что нет, – сказала я. – Нельзя сказать: «Я не верю, что это – стул», и ждать, что стул от этого станет ежом. И потом, наш пастор врать бы не стал.
– Ада, – вмешалась Сьюзан. – Люди всегда сами выбирают, во что верить. Однако мистер Коллинз не врёт. Он проповедует ровно то, во что искренне верит. А вот Рут искренне верит во что-то другое. Это нормально.
– Не может это быть нормальным, – всполошилась я. Неужели то, что я с таким трудом осваивала, на деле необязательно верно? Если надо мной шутят, то очень не смешно.
Но Сьюзан, кажется, не шутила.
– Религия – это вопрос веры. Надо самому выбирать, во что ты веришь.
Рут закивала – даже как будто с вызовом.
– Вот-вот. Я сама выбираю иудаизм.
Я спросила у Сьюзан:
– В нашем посёлке есть ещё такие, вроде неё? Кто не верит в Иисуса?
– Есть, – ответила она. – Сама я, правда, к ним не отношусь, но есть, вероятно, и такие, кто вообще не верит в то, что бог существует. В какой бы то ни было форме.
– Шутишь.
– Нет.
– А как же они попадут в рай?
– Скорее всего, они и в рай тоже не верят.
– Разве надо верить в рай, чтобы в него попасть? – спросила я.
– Понятия не имею, – ответила Сьюзан.
Я почувствовала, что сейчас взорвусь от негодования.
– Почему ты мне раньше ничего не рассказывала? Зачем заставила верить во все эти россказни про рай, если они враньё?
– Я тебя ни во что не заставляла верить, – возразила Сьюзан. – Я тебя даже в свою способность вас прокормить не могу заставить поверить. А как я за бога возьмусь?
Горя от злости, я пробурчала:
– Я даже не знала, что у меня был выбор.
– Ада, уймись, – сказала мне Сьюзан. – На самом деле ты постоянно выбираешь, во что верить, даже если сама этого не осознаешь. – Она вытерла рот салфеткой. – Что ж, мы всё-таки не одни за столом. Рут, может принести тебе что-нибудь взамен? Картошечки? Или может, хлеба?
Тем временем Рут обнаружила у себя в тарелке ещё кусочек колбаски. Джейми с надеждой впился в него глазами, и Рут отдала кусочек ему.
– А что ты делаешь со своей нормой бекона? – спросил Джейми, жуя.
– Евреям бекон не положен, – сообщила Рут. –