Я проводил их взглядом — уши Алзы раздражённо дёрнулись: ей не нравилось, что её ведёт чужой. Но лорда Аласдара ждать не стоило. Я отвернулся и нырнул под полог.
Глазам понадобилась секунда, чтобы привыкнуть: все клапаны были закрыты, солнечный жар отсечён. Лампа на столе озаряла просторный шатёр: вдоль стены — стойка с изящным оружием, на полу внахлёст лежали ковры, по всему — мягкие подушки вместо сидений. Ничего общего с моим шатром в стане — там у меня лишь циновка да горстка припасов. Я мог бы жить и так, как он, но не видел смысла — если большую часть ночей всё равно провожу в дороге, в компании одной лишь Алзы.
Лорд Аласдар уже устроился на низком табурете по ту сторону низкого стола и жестом позвал меня. Я опустился на подушку напротив — ниже его уровня. В конце концов, я всего лишь его меч.
— Лорд Эйнил легко согласился примкнуть к нашему делу? — спросил он, едва я сел, и налил себе из гранёного графина тёмного питья. На столе стоял один бокал; второй он и не думал искать — да я бы и не взял.
— Пришлось убеждать силой, — признал я. — Сражаться с нами он был готов, но не хотел отдавать командование всадниками.
— И как ты его убедил?
— Никак. Зато его дочь и наследница охотнее приняла наши условия.
Лорд Аласдар хмыкнул — смех без радости:
— Не зря тебя зовут Вайпером.
— Я — таким, каким ты меня сделал, — я склонил голову, хотя зубы вновь заныли от его лёгкого смеха поверх смерти. Я втоптал мысль глубже — боялся, что он услышит моё колебание делать то, что нужно ради спасения пустыни. В конце концов, я обязан ему не только жизнью. Я обязан ему рассудком: его учение и рука — мои единственные щиты от голосов. Он мудр. Я исполню приказ — убью тех, чью смерть он сочтёт нужной.
Вспышкой мелькнуло, как я опустил меч от горла Киры. Я вытолкал образ. Изгнанница всё равно умрёт.
— А девушка? — подсказал лорд Аласдар, будто читал мысли. — Она из клана Ратан?
— Нет, милорд. Изгнанница. Наткнулся на неё, возвращаясь.
Он фыркнул:
— Изгнанница? Ещё одно доказательство, как размякли кланы. Не удивительно, что пустыня пытается нас очистить. Мы, кланы Пустыни Баллан, рождены воинами и раньше давали предателям заслуженную участь. А теперь обычаи Келвадана размягчили нас, и сама пустыня старается вернуть нас к воинскому пути. Бури и редеющие стада — знак: кровью её не кормят как должно.
— Милорд, — только и ответил я — тираду эту слышал десятки раз.
— Пока тебя не было, прошла ещё одна песчаная буря. Потеряли двух лошадей.
Желудок скрутило. Вторая за две недели. До этого была почти месяц назад. Становится чаще. Почти ежедневно охотники не возвращаются или вваливаются через несколько дней — на краю смерти. Раньше так не было. Пустыня жёстче.
— Нам нужно объединить кланы как можно быстрее. Ты лучше всех знаешь, что будет, если мы не возьмём Келвадан до того, как пустыня перестанет видеть в нас пользу, — лорд Аласдар посмотрел поверх края бокала пристально и сделал глоток.
Кулаки сами сжались так, что кожа перчаток заскрипела. Этого я не допущу. На мне — вина за смуту дома, и только так я смогу искупить — и оттянуть своё безумие.
— Я немедленно выйду к оставшимся пяти кланам, — сказал я. Но лорд Аласдар покачал головой.
— Ты ещё немного нужен здесь, — твёрдо. — Всадников трёх кланов, что уже пришли, нужно тренировать — и показать им силу их капитана. Присягу они принесли, но в бой за нами не пойдут, пока не увидят в тебе того самого Вайпера.
Я промолчал, стиснув зубы под маской. Мне не нравилось быть вывеской для объединённых кланов Пустыни Баллан — я заслужил титул оружием и предпочитаю исполнять назначение в тени. Маска — в этом помогает.
И ещё: я не горел желанием оставаться в стане на новолуние. По старым обычаям — время жертвоприношений: смерть ради перерождения. Я доставил изгнанницу к её судьбе, но не жаждал это видеть.
Лорд Аласдар к тому времени будет на взводе — проповедовать кланам про возвращение к древним путям и гнев пустыни, раззадоривая толпу до исступления. В беде и скудости общий враг — Келвадан — даёт клановцам за что биться.
Пока жители Великого города сидят за стенами, отказывая пустыне в жертве и смерти, которыми платят за жизнь, люди кланов терпят и голодают. Келвадан отрёкся от старого закона — силы и выживания, — и это вырастило злость у тех, кто всё ещё меряет себя яростью пустыни. Лорд Аласдар умеет играть на этой злости — как на тонко настроенном инструменте.
А мне не нужно слушать полуправды, что меня же и преследуют. Я слишком хорошо понимаю, что будет, если кланы не объединятся и не выполнят нашу задачу — уничтожить Келвадан. Магия пустыни разорвёт дом на части. Никто не выживет. Пустыня Баллан снова станет мёртвой, как до того, как наши предки дошли до океана.
— Заодно лошадь отдохнёт. Знаю, она много таскала тебя в этих поездках, — продолжил лорд Аласдар, ткнув в слабое место. Если бы не правда и если бы я не чуял усталость Алзы, я бы настаивал — утром уйти к другим кланам.
— Она часто несла меня через пески, — признал я.
— И сегодня несла лишний груз. Жертва пришлась вовремя. Песок выпьет её кровь — отпразднует наш следующий шаг к возвращению старых порядков. Может, купим благоволение пустыни — и пару недель без бурь.
Теперь я и правда промолчал. Я предпочитаю проливать кровь в бою и не разделяю пыла лорда к жертвоприношениям. Тишина в голове приходит лишь тогда, когда убийство — во имя пустыни. Но жизнь даёт нам пустыня. И часто требует жизнь взамен.
— Почему бы тебе не совершить жертвоприношение через несколько дней? — сказал лорд Аласдар. — В знак силы. И чтобы я смог почтить твои успехи, — лицо его оставалось ровным, но твёрдые серые глаза впились в меня — будто видели сквозь металл. Будто бросали вызов: откажись.
Я склонил голову:
— Пустыня даёт и забирает.
Глава 6
КИРА
Я не сопротивлялась, когда меня, волоча, забросили в шатёр, — и перекатилась по земле. Осталась лежать на боку, сплёвывая песок, хотя это было безнадёжно. Крошка всегда пробивается между зубов, особенно когда воды почти нет и клейкая сухость во рту удерживает каждую песчинку.
Полог