— Ни от кого я не прячусь! Сказала же — отдыхаю! — я принялась усердно обмахиваться рюкзачком.
— Ага, что-то быстро ты устала сегодня. Видно же, что не домой, а из дома намылилась.
Мне хотелось поскорее отцепиться от назойливого соседа, не привлекая внимания бабы Маши, но Витюша отставать не желал. Я, конечно, подозревала, что он питает к Марии Пантелеевне не совсем тёплые чувства, но даже не представляла их масштабов. Витька, осторожно примостив сумку с драгоценной посудой, приготовленной для сдачи на опохмел, протопал до двери, тихонько приоткрыл её и выглянул в шёлку.
— Точно от неё! — ощерился беззубым ртом и тихонько захихикал, покачивая головой в такт своим мыслям.
То, что мысли в этой косматой голове иногда водились, приятно меня удивило, а дальше и вообще сильно порадовало, потому что Витькин план прорыва через вражеский бастион был гениален и прост.
— Сейчас ты идёшь в мою квартиру и вылезаешь через окно на кухне на улицу: там детвора ящиков понатащила до самого подоконника почти. А потом — бегом к остановке, пока я Горгону отвлекаю. Поняла?
Я кивнула, сделала пару шагов по направлению к Витькиной квартире, а потом замерла и повернулась к мужчине:
— Вить, а почему ты мне помогаешь?
— Потому что все люди — братья! — Витька сконфуженно посмотрел на меня и поспешно добавил: — Или сёстры… Да и Горгоне очень хочется насолить. За что она на тебя взъелась-то, не скажешь?
Я расстроенно махнула рукой, и Витька истолковал мой жест по-своему:
— Ну, ладно, потом расскажешь. Иди! Окно на кухне открыто, решёток у меня отродясь не бывало. Красть всё равно нечего. Жди за углом, если раньше меня управишься. Считаю до пятидесяти и выхожу на улицу, вызываю огонь на себя.
Я еле сдержалась, чтобы не прыснуть от смеха, и, круто развернувшись на пятках, помчалась к облупленной синей двери.
Глава 8
Не ошибается тот, кто не ошибается
Не успела я выбраться через окно на улицу, как поняла — началось! Витька вывалился из подъезда, тарахтя сумкой с пустой посудой и вопя дурным голосом:
— Кого я вижу! Марь Пантелевна, сколько зим, сколько лет!
— Чего ты разорался? — Баба Маша всем корпусом повернулась к Витьке и упёрла руки в бока. — У-у-у! Залил с самого утра зенки свои бесстыжие и ничего не помнишь! Когда соскучиться-то успел? Мы же с тобой час назад виделись!
— А для меня каждая встреча с вами как праздник! И очень долгожданная к тому же!
Пользуясь моментом и, как заяц, петляя между кустов, пышно разросшихся у нашего дома, я по диагонали пересекла двор и рванула к остановке общественного транспорта. Однако что-то пошло не так: то ли у Горгоны Пантелеевны имелся запасной комплект глаз на затылке, то ли Витюша подрастерял свой задор, но звёзды в одну минуту повернулись ко мне задом. Уже на финишной прямой меня настиг яростный окрик бабы Маши:
— Ах ты поганка! Сбежала! Побегай мне ещё, всё равно назад вернёшься! Я сегодня двери в подъезд запру — будешь на улице ночевать! Я тебе устрою…
Что там баба Маша собралась мне устроить, я не услышала, потому что в этот самый момент чудом запрыгнула в двери отъезжающего от остановки автобуса. Мне повезло: это оказался как раз нужный мне маршрут.
В автобусе было немноголюдно. Я уселась на свободное место у окошка и закручинилась: день сегодня начался плохо, а закончился — отвратительней некуда. Сколько раз себе говорила, что надо решать проблемы сразу, а не откладывать их на послезавтра. Теперь вот имею то, что имею! Как теперь объясниться с бабой Машей, ума не приложу! Ладно, не буду думать о плохом: скоро я увижусь с Китом и настроение моё снова будет на высоте.
Мне показалось, что до района, где живёт Никита, мы ехали целую вечность. Я уже успела тринадцать раз мысленно извиниться перед бабой Машей, семь раз поблагодарить Витьку за помощь и три тысячи сорок два раза представить, как мне обрадуется Никита.
Реальность разбила все мои хрустальные мечты: на настойчивые звонки в дверь никто не реагировал. А звонила я уже, наверное, раз сотый. И когда паника достигла критической отметки, а я дрожащими от волнения руками стала набирать телефон службы спасения, соседняя дверь бесшумно приоткрылась и в неё высунулось худенькое востроносое лицо:
— Ну, чего трезвонишь, дурында? Нет его дома, ушёл!
Крамольные мысли «Старушки атакуют!» и «У нас в городе живут одни любопытные бабули, которые всё знают?» потонули во всплеске негодования:
— Что такое вы говорите? Как он мог уйти, он же болеет! Ему там, наверное, очень плохо, раз он даже дверь открыть не в силах. — Я ткнула сжатой в кулак рукой в сторону входной двери Кита. — Надо срочно вызывать спасателей!
— Не выдумывай! Сама ты болеешь! Ему так же плохо, примерно, как и тебе сейчас. Давеча поскакал по ступенькам, как горный козлик. Даже лифт ждать не стал!
Я замерла и уставилась на старушку немигающим взглядом: то ли я сошла с ума, то ли она. Мне больше понравилась версия о ней, потому что мне нельзя, мне ещё в университете доучиваться… Додумать мысль я не успела, меня некультурно попросили на выход:
— Иди уже домой, не позорься. Нечего за парнем бегать! Нужна будешь — он сам тебя найдёт.
Я только открыла рот, чтобы возразить, что под лежачий камень вода не течёт, а меня уже никто не слушал. Дверь закрылась так же бесшумно и незаметно, как и отворилась пять минут назад.
Я вздохнула и побрела к лифту. Что же делать? Никиты нет, домой нельзя…
Мысленно пережёвывая случившееся, я и сама не заметила, как оказалась на улице. Поискала глазами, где бы пристроиться, чтобы подождать Никиту, справедливо рассудив; раз ушёл — значит скоро обязательно вернётся.
Лавочку я заметила не сразу, потому что она почти вся была скрыта тенью. На улице быстро стемнело, и торчать под фонарём в незнакомом районе казалось абсолютно неправильным и небезопасным. А в тени, на лавке — самое то. Я пристроилась на краешке скамейки, на самом затенённом её участке, и принялась ждать.
Ожидание было недолгим: сначала позвонила подруга, спросила, где я и что делаю, а потом случилось невозможное, то, что перевернуло всю мою жизнь.
Не успела я распрощаться по телефону с Люськой,