Прислонившись спиной к прохладной плитке, медленно дышу. Я могу сколько угодно запрещать себе мечтать, но моё сердце будет продолжать сбиваться с ритма рядом с этим мужчиной. Таким настоящим, сильным, волевым, местами жестким, но при этом благородным и заботливым...
Открываю шкаф, нахожу чистые полотенца. Решаю закутаться в одно из них, а вещи всё-таки постирать. Нижнее белье руками, остальное в машинке.
Открыв дверь, высовываю сначала только голову. Убедившись, что Аслана нет, на носочках бегу в спальню. Просушивая волосы вторым полотенцем, которое прихватила с собой, постоянно поправляю то, которым обмоталась, оно постоянно норовит сползти.
Скинув его, оставляю на краю кровати и забираюсь под одеяло. Некомфортно лежать абсолютно голой. Умом понимаю, что никого в комнате нет, но это не спасает. Дома я до появления Мирона всегда спала в майке или футболке, с его появлением — строго в пижаме. Под одеялом жарко, а раскрыться не могу. Поднимаюсь, иду к трусам, которые лежат на батарее. Она, конечно, не греет, но я не знала, где их ещё можно положить сушиться. Беру в руки, проверяю, они влажные. Кладу снова на батарею. Возвращаюсь обратно в постель, прячусь под одеялом. Уснуть не получается, хотя я упорно стараюсь. Но вместо баранов, которых я пытаюсь считать, в голову лезут мысли о маме, о Мироне и его домогательствах, об Аслане и моих таких сильных первых чувствах.
Устав от всех этих мыслей, выползаю из-под одеяла. Аслан ходит практически бесшумно, но я уверена, он ещё не вернулся. Чувствую, что там, за дверью, пусто. Закутываюсь в полотенце на всякий случай, вдруг он вернется и решит зайти. Подхожу к шкафу, открываю. На полке лежит два чистых комплекта камуфляжной формы, в выдвижном шкафу чистые боксеры и аккуратно сложенные носки. Ни одной футболки.
Тяжело вздохнув, открываю вторую створку. Два строгих костюма и несколько светлых рубашек. Несколько минут мнусь у дверцы, сомневаюсь, стоит ли трогать его одежду или лучше дождаться и попросить. В этот момент слышу, как открывается и закрывается дверь. До меня доносятся почти неслышные шаги. Замираю и практически не дышу. Наверное, жду, что он войдет. Ничего не происходит. Сжав крепче дверцу, давлю разочарованный вздох. Тихо снимаю с вешалки рубашку, уронив на пол полотенце, надеваю на себя и буквально тону в ней, но мне очень удобно.
Хочу вернуться в постель, но ноги сами несут меня к двери. В голове ни одной мысли, зачем я это делаю, меня просто тянет. Тянет так, что невозможно сопротивляться. Берусь за ручку, застываю, как перед прыжком с высоты. Вдох. Тяну ручку на себя.
Аслан сидит напротив двери. Уперев руки в колени, смотрит на меня в упор. От волнения ноги перестают слушаться, я больше и шага не могу ступить. Привалившись плечом к косяку двери, подбираю слова, которые нарушат между нами оглушающую тишину.
— Я взяла из шкафа рубашку. Мне нечего было надеть, свои вещи я постирала… — запинаясь почти на каждом слове. — Я постираю и верну…
— Тебе идет, — проходится взглядом по моим ногам. Мне сложно считывать его мысли, потому что выражение лица практически не меняется, но есть ощущение, что я вызываю в нем мужской интерес.
От взгляда Аслана меня не коробит, не хочется спрятаться и закрыться, наоборот, хочется разжечь в нем желание. Отлипнув от двери, делаю несколько несмелых шагов по направлению к Аслану. Что делать дальше, не имею понятия. Я никогда никого не соблазняла, всегда была уверена, что инициатива должна исходить от мужчины, а тут себя не узнаю, откуда столько смелости и порока?
— Тебе лучше вернуться в комнату, — в голосе Аслана слышится предупреждение. Замечаю, что он сглатывает и прикрывает на пару секунд глаза. — Есения, тебе пора спать, — в тоне его голоса будто звучит строгость, но это не она, там что-то другое, я не могу разобраться. Хочу подойти, но Аслан напоминает мне настороженного хищника, который останавливает мое приближение взглядом.
— Я пробовала уснуть, не получается, — дохожу до дивана, опускаюсь на самый край. Аслан разворачивает корпус в мою сторону, меняет позу. Откинувшись на спинку кресла, руки кладет на подлокотники.
— Если не можешь уснуть, тогда давай поговорим, — настораживает своим предложением.
— О чем? — сжимая от волнения пальцы на коленях.
— Почему ты сегодня вернулась на базу? — спрашивает Аслан, пристально следя за реакцией моего тела. А оно дает реакцию, я вздрагиваю, напрягаюсь, отвожу взгляд в сторону. Мы оба понимаем, что я не на работу ехала, а убегала. — Я хочу знать, что случилось.
Я молчу. Девочка внутри меня умоляет все рассказать, поделиться хоть с кем-то, но проблема в том, что Аслан не «кто-то». Этот мужчина мне нравится, я не хочу, чтобы он знал о той грязи, которая происходит у меня в семье. Мне стыдно.
— Проблемы в семье, — не смея поднять на него взгляд, отвечаю уклончиво.
— С матерью? — продолжается мой допрос.
— Отчасти.
— Отчим тебя как-то обижает? — вздрагиваю, когда Аслан заговаривает о Мироне. — Я могу помочь, Есения, — предлагает Арданов. Его слова теплой патокой разливаются в груди. Мне хочется ухватиться за его предложение, но я так не хочу стать врагом своей мамы.…
— Спасибо вам, но пока не надо, я справляюсь, — сильнее сжимая руки на коленях.
— Давай договоримся, Есения: если тебе нужна будет помощь, ты тут же набираешь мне. В любое время дня и ночи, мой телефон в рабочем режиме двадцать четыре на семь, — давит на меня своей энергетикой. Даже если бы я хотела отказаться, вряд ли у меня хватило бы сил, но отказываться не стану, неизвестно, на что способен этот монстр.
— Хорошо, — согласно киваю.
— И часы ты больше снимать не будешь, — с металлом в голосе. — До телефона ты можешь не успеть добраться, а они всегда на руке.
— Не буду снимать, — соглашаюсь и на это. Хотя знаю, что меня утопит чувство стыда, если Аслан услышит те мерзости, которые предлагает отчим.
Больше об этом мне говорить не хочется. О чем хочется, не решаюсь. Это покруче, чем прыгнуть в ледяную воду со скалы. Аслан замечает мое волнение, щурится, пристально наблюдает, но не мешает мне собраться.