Артур понимал, что с прибытием штаба жизнь в Солнечной системе изменится. Объяснить гражданам, зачем у Марса появился такой «спутник», будет непросто. Очевидно, утаивать правду долго не выйдет и придётся им всё рассказать про войну, как того хочет Генрих. И да, он верил, что земляне всё поймут и мобилизуются на победу. Но Артур слишком хорошо знал людей. Он не был социологом, не был психологом, но знал простую истину: люди способны сплотиться вокруг любой идеи, обещающей им выживание и процветание, если на другую чашу весов положить смерть и хаос. Их ждёт не культурная эволюция, а просто то, к чему приведёт стадное чувство. Не произойдёт того самого изменения личности, её подавит коллективное бессознательное. А потом, когда угроза минует, общество, лишённое цели, рискует столкнуться с пустотой вместо стройной и так необходимой в тот момент этики и морали. И это Уайта невероятно пугало.
Когда он спорил с Генрихом, то приводил в пример Ялтинскую конференцию во время Второй мировой войны. Мудрые лица Черчилля, Рузвельта и Сталина, которые, как тогда казалось, покончили с соперничеством, отказались от противоречий и договорились о том, каким светлым должен стать мир завтрашний в противовес сегодняшнему, как только будет покончено с угрозой от Германии и Японии. И что произошло дальше? Как только Вторая мировая закончилась, сразу же началось невиданное доселе противостояние, – холодная война, вспыхивавшая кострами по всей планете следующие… Сколько там лет прошло? Да что говорить, вплоть до вступления в Согласие ведущие мировые державы готовы были порвать друг друга и стереть мир в порошок, устраивая повсюду прокси-войны в угоду какой-то мифической стратегической и экономической выгоде. Так что мобилизация общества – худший способ достичь его гармонии.
И сейчас, на этом совещании, они должны будут обсуждать перспективы урегулирования проблем на Земле. Уже сейчас! Прошло всего семь лет с момента вступления в Согласие, семь лет, которые должны были стать для землян эпохой невиданного морального подъёма, а на деле оказались кризисными для общества, экономик, религий. Целые институты рушились под грузом бессмысленности саморегулирования – ведь есть мудрость Согласия, к чему тратить силы на поиск пути? Бизнесмены не хотели открывать технологические производства – к чему делать что-то, если уже завтра появится технология, которая уничтожит всю конкурентность твоего товара? Люди бросали попытки расти духовно, ведь старые церкви потерпели сокрушительное фиаско, а новые концепции ими до сих пор не принимались. Всюду возникали культы и секты, старавшиеся подменить тысячелетние устои. Но ещё больше людей скатилось в гедонизм, разврат, и прочие пагубные зависимости… Дети не хотели учиться, потому что завтра «привезут волшебную таблетку», и зачем вообще знать «все эти глупости»…
Нет, конечно же, так происходило не везде и не со всеми. Само собой, были те, кто работал в поте лица в ожидании новых чудес, создавая их уже сейчас, собственными руками приближая будущее. Были подростки, вроде его внучки, которые учились и мечтали стать исследователями, учёными. Были фанатики, загоревшиеся новой, великой мечтой. Но таких было процентов десять-двадцать. Немало, да. И это грело душу Артуру. Ещё процентов пятьдесят-шестьдесят спокойно приспосабливались к новому миру, но около трети населения планеты, то есть почти три миллиарда человек, превратились в проблему. Для её решения и существовал Совет Безопасности. В нём работало семь направлений, семь комитетов, которым присвоили семь цветов радуги, в то время как сам Совет носил гордый белый флаг Согласия. В зале амфитеатром шли трибуны, секторы амфитеатра были снабжены радужной раскраской столов.
Красный – комитет Порядка, силовая организация, организующая охрану важных объектов, проектов и лиц, следящая за околовоенными разработками, не позволяя им попасть в неблагонадёжные руки, за корпоративным шпионажем и сговорами, а также, увы, ответственная за разгоны массовых митингов и привлечение к ответственности тех, кто стоял за антиправительственными организациями;
Оранжевый – комитет Промышленности, воплощающий масштабные стройки, поддерживающий разумные инициативы, занимающийся переоборудованием и перепрофилированием отстающих предприятий;
Жёлтый – комитет Финансов, перераспределяющий централизованные бюджетные потоки всех стран планеты в сторону более важных отраслей, выдающий гранты и организующий защиту инвестиций граждан и компаний;
Зелёный – комитет Экологии – он отслеживал последствия изменений в экосистеме Земли и стремился к восстановлению прежней чистоты планеты. Этот комитет, находясь в спектральном центре радуги, был самым спокойным и взвешенным и потому одним из любимейших у Артура. Экологи, ранее являвшиеся лишь политическим инструментом влияния разных партий, сейчас, узрев утопические миры Согласия, обрели уверенность в том, что наконец-то настал тот день, когда планета начала свой, пусть и не простой, но всё же путь к спасению, и оттого их обычно острые жала сменились на улыбки и вполне реальные, конкретные планы;
Голубой – комитет Справедливости, чьей целью было выстроить мотивирующие системы экономических отношений, дать людям цели там, где, казалось, этих целей нет. В том числе платить им, улучшать жизнь, требовать от других комитетов создавать проекты там, где нужно создавать рабочие места, а не там, где удобнее;
Синий – комитет Науки, который Артур тоже очень сильно любил. Казалось бы, что за комитет науки в рамках Совета Безопасности? Ответ прост: научные исследования в мире не должны были остановиться. Миллионы учёных, десятки миллионов студентов должны иметь цель и работу. Всех невозможно посадить на Марс собирать информацию и нельзя в то же время лишить их любимого дела, иначе завтра у Земли не останется этих самых учёных. Поэтому процессы сбора данных настроили так, что многие открытия просто заново появлялись на планете, иной раз в слегка изменённом виде, что позволяло держать научные институты в тонусе, давая им бороться за гранты и получать преимущества. Польза заключалась и в том, что идея, выстраданная в сотне различных голов, гораздо лучше приживалась, чем полностью и сразу описанная, прожёванная и на ложечке положенная прямо в рот;
Фиолетовый – комитет Этики. Невероятно важный, неслучайно находящийся с противоположного края спектра от комитета Порядка, он отвечал за то, чтобы любое действие и решение было «Самосогласным» – термин, предложенный когда-то давно Волковым, или же, как более длинно выражались кениане, – «принятым по Согласию и действующим во благо Согласия». Этот комитет равно нёс ответственность за то, чтобы информация о любом нововведении была чётко и правильно, без утаек, доведена до масс, так что в него входили и некоторые представители журналистики, прославившиеся благодаря расследованиям, что в какой-то степени раздражало членов комитета Порядка, находящихся в другом конце спектра, и традиционно состоящем из представителей силовых структур.
Такую систему предложили им Кен-Шо,