Беглый в Гаване 2 - Азк

Уже начинало темнеть, когда тёмно-синий «Фиат» свернул с Бинцштрассе на тихую боковую улицу, утопающую в зелени каштанов. Швейцарский вечер был безупречен — сухой воздух с тонким ароматом кофе и старого асфальта, редкие машины, ровные фасады домов с резными ставнями и тщательно подстриженными живыми изгородями. Генерал притормозил у нужного подъезда, заглушил мотор и не спеша выбрался наружу, сунув пакет с лекарствами под мышку.

Дверь открыл сам Вальтер Мюллер — постаревший, но подтянутый, в жилете поверх белой рубашки. Увидев гостя, он расплылся в широкой, совсем не швейцарской улыбке:

— Тино! Ты как всегда вовремя.

— Я стараюсь. Уж кто-кто, а ты знаешь, как у нас с пунктуальностью, — генерал пожал руку и обнял старого товарища по плечу. — Как она?

— Гораздо лучше. Она сейчас на кухне… Настаивает чай, прикинь. Не даётся ей покой даже в восстановлении.

— Тогда мне не терпится её увидеть.

Они прошли в квартиру — просторную, со вкусом обставленную мебелью из светлого дерева, мягким светом и старинными гравюрами на стенах. В воздухе пахло лавандой и чем-то хлебным. Из кухни донёсся голос:

— Вальтер, ты кого там у дверей задержал? Чай уже почти закипел!

— Угадай, кого принесло нам ветром?

В проёме показалась она — Коралина. Сильно похудевшая, с тростью в одной руке и аккуратным платком на плечах. Увидев Измайлова, она вдруг остановилась, и в её взгляде на секунду вспыхнуло что-то очень живое, настоящее. Она прошла к нему — сама, уверенно, несмотря на трость — и просто обняла, крепко, по-человечески.

— Спасибо. Ты даже не представляешь, как много для нас это значит.

— Ну, если ты уже ходишь — значит, всё было не зря, — пробормотал генерал, поглаживая её по плечу. — Но это только начало. Остальное — впереди.

Они уселись за низкий столик в гостиной. На нём уже стоял чай, свежие булочки с тмином и баночка липового мёда. За окнами медленно зажигались огоньки — швейцарская аккуратность даже в освещении чувствовалась до миллиметра во всем.

— Я прилетел не только навестить, — сказал Измайлов, отпив чай. — Хочу поговорить с вами. В спокойной обстановке. Без дипломатических формальностей.

Вальтер и Коралина переглянулись.

— Мы слушаем, — сказал Мюллер, ставя чашку на блюдце. — У тебя тот тон, когда начинается самое важное.

Генерал кивнул, достал из внутреннего кармана плоскую коробку с кристаллическим замком и положил её на стол. Она мягко пискнула, считывая отпечаток ладони. Внутри — две серебристые ампулы и комплект кодированных плёнок.

— Это не просто лекарство. Это твой второй шанс, Кора. Но и кое-что большее. Думаю, пришло время говорить откровенно.

Он перевёл взгляд на Вальтера. Тот молча кивнул. Лицо у него было напряжённым, но собранным.

— Мы с тобой давно шли к этому разговору, — сказал он.

И в этот момент всё лишнее исчезло: чай, булочки, уют. Остались только трое людей, которых прошлое связало слишком крепко, чтобы теперь расходиться вежливо.

* * *

Коралина вновь наполнила чашки, не дожидаясь просьб. Генерал заметил, как её пальцы дрожат — еле уловимо, но всё же. Взгляд — живой, умный, но уставший. Она по-прежнему держалась с достоинством, как будто болезнь не имела над ней власти.

— Я ведь работала в том же банке, что и Вальтер, — сказала она, сев рядом с мужем. — Только в бухгалтерии. Не самая престижная должность, но стабильная. Пятнадцать лет без единого замечания.

Вальтер положил ладонь ей на руку — аккуратно, не отвлекая, словно поддерживая незримо.

— Первый узел я обнаружила случайно. После душа. Почти не придала значения — подумала, что воспаление. Но всё-таки пошла в клинику, та, что по корпоративной страховке. Они взяли анализы и велели ждать. Сказали: «мы сами позвоним».

— Только не позвонили, — добавил Вальтер хрипло.

Коралина кивнула, не глядя в чашку.

— Две недели — тишина. Я звонила, приходила — меня отфутболивали. А потом… пришёл приказ об увольнении. Формально — за нарушение служебной инструкции. Мелочь, несостыковка в дате оплаты по какому-то контракту. Я пыталась спорить, апеллировать — бесполезно. Всё уже было подписано. Без выходного пособия. Без медицинской поддержки.

Она замолчала на секунду, и только чайная ложка цокнула о фарфор.

— Через три дня мне перезвонили из клиники. Сказали, что у меня рак. Что стадия уже вторая. И что поскольку я больше не состою в штате банка, то обязана оплатить все предварительные исследования — с перерасчётом, будто бы я частный клиент. Сумма… — она усмехнулась. — Сумма была больше, чем моя трёхмесячная зарплата.

Генерал нахмурился. Он держался спокойно, но пальцы на ручке чашки едва заметно напряглись.

— Ты думаешь, это было совпадение? — спросил он.

Вальтер покачал головой:

— Нет. Мы много чего поняли потом. В банке была определённая группа людей… скажем, из той самой «высшей зоны доступа». Они следили за кадрами. За каждым из нас — особенно за теми, у кого был доступ к закрытым расчётам. И если кто-то… переставал быть удобным — его выдавливали. Тихо, юридически чисто, без скандалов. А болезнь жены — удобный предлог. Или — результат?

Коралина снова заговорила, теперь чуть тише:

— Самое странное началось после. Наш общий счёт в банке внезапно «завис» — понадобились дополнительные проверки. Потом исчезли несколько переводов. Несколько платежей не дошли. И каждый раз — «техническая ошибка». И это в том банке, где я работала полжизни. В системе, которую я сама сверяла ночами.

— Это было не только унизительно, — добавил Вальтер. — Это было предупреждение.

Измайлов молчал. Он смотрел в окно, где за стеклом мерцали аккуратные швейцарские фонари, но слышал только голос этой женщины — уверенный, ясный, хрупкий.

— Мне просто повезло, что ты согласился помочь, Тони, — сказала она наконец. — Если бы не вы… Я бы уже не сидела здесь.

Генерал выпрямился, заглянул ей прямо в глаза:

— Это не помощь. Это возвращённый долг. И уверяю вас — ещё кое-что мы тоже вернём. Не сегодня. Но скоро.

Он перевёл взгляд на Вальтера:

— Вы не одиноки. Мы знаем, с кем имеем дело. У нас есть ресурсы. И ещё больше — мотивации. Главное — восстановить здоровье. А всё остальное — вопрос времени, не более того.

* * *

Коралина аккуратно держа чашку тихо вздохнула:

— Я только начинаю снова верить, что всё это — не конец. Что впереди что-то есть.

Генерал наклонился вперёд, соединив пальцы в замок. Говорил он мягко, но в каждом слове чувствовалась