➧И именно над этим бьются авторы экспериментального квартала на 24 тысячи жителей, который ограничен улицами Наличной и Нахимова, эспланадой, где пророют новое русло Смоленки (и где позже вырастут дома на ножках), а со стороны залива — улицей Кораблестроителей, по которой район получит в народе прозвище «Корабли» (не путать с «кораблями» серии 1ЛГ-600). Квартал рассекал пешеходный молл, на котором разместились 2 школы и торговый центр типа «бублик» {29}. Южную часть квартала планировали более раскованной (и она со временем, конечно, начнет уплотняться), а северную сделали жестко: 4 Г-образных 9-этажных дома прикрывают свои дворы от ветров, а внутри дворов стоят уже 12-этажные башни плюс детский сад-ясли в каждом. Детей тут ждали так много, что построили им целый детский кинотеатр «Маяк», а проектируя блок-секции, архитекторы учитывают и грядущее увеличение нормы жилой площади на человека — с 9 до 12, а затем и до 15 кв. м. Другой категорией осчастливленных были художники: почти в каждом доме были мастерские, которые зрительно завершали те самые эркеры и усложняли силуэт.
Панорама экспериментального района Васильевского острова с домами серии БС
➧Увы, качество строительства было настолько плохое, что дома очень быстро потеряли свой необычный вид (постарались и жильцы-стекольщики), хотя в фильме Георгия Данелии «Осенний марафон» (1979) они выглядят еще вполне прилично: горестный плут Бузыкин живет как раз в доме № 23, корп. 1б по улице Кораблестроителей. Этот дом одним корпусом выходит на залив, другим — на эспланаду, но плохо справляется со своей важной ролью еще и потому, что между ним и заливом планировался целый квартал. Те же, что были построены в качестве «морского фасада», в проекте выглядели значительно элегантнее: диагональные связи между этажами сообщали им вполне курортный оттенок.
Дома серии БС на улице Кораблестроителей (кадр из фильма «Осенний марафон», 1979)
С. Евдокимов и др. Одна из версий дома серии БС для «Морского фасада» Ленинграда
➧В середине 1970-х у серии 1ЛГ-600 появляются поворотные и угловые секции, за счет чего здания обретают невиданную доселе гибкость. Кульминацией темы стал 800-метровый «дом-змея» в Сосновой Поляне (Н. Матусевич, Т. Николаев, О. Новак, А. Товбин, Е. Полторацкий; 1974–1978), вьющийся не хуже общежития Алвара Аалто в Кембридже (США), но здесь уже не просто так, а в ответ изгибам пруда (и закрывая двор от ветра с залива). К местной традиции, а не к заморским образцам возводит его и автор: «Некоторым оппонентам, воспитанным на архитектуре „прямого угла“, криволинейная конфигурация жилой структуры показалась неприемлемой. Между тем она не только естественна для человеческого восприятия, но и в какой-то мере традиционна для Ленинграда: застройка набережных Мойки, канала Грибоедова» [303].
«Дом-змея» в Сосновой Поляне
➧Следующим шагом был переход от блок-секций к блок-квартирам, который состоялся в серии I-137. Современники оценивали ее как «решающий поворот в домостроении» [304], а авторы самого авторитетного современного труда по типовой архитектуре называют «самой совершенной крупнопанельной системой в СССР» [305]. В ней действительно номенклатура типовых изделий была столь обширна, что не всякий признает в двух разных с виду домах одну и ту же серию. Из одного набора элементов можно было собрать 10 типов квартир, по-разному их разворачивая и комбинируя между собой, выявляя их на фасадах разными объемами — в том числе эркерами. Другой яркой приметой серии стали скругленные балконы — за которые авторам тоже пришлось повоевать. В результате избыли главное: в домах 137-й серии «полностью отсутствуют строгий ранжир и назойливая примитивная регулярность, которые присущи домам других типовых серий» [306].
План дома на Белградской улице, 8
Первый дом серии I-137 на Белградской улице, 8
➧В успехе серии сыграла роль личность автора — Ильи Кускова. «Илья Николаевич был широких и вполне либеральных правил. Так, например, он любил устраивать коллективные обсуждения проектов… на которых высказывались все, без рангов и различий» [307]. Первую версию идеи Кусков дал еще в 1968 году, назвав ее «системой предельных параметров»: он предложил не уменьшить размер модуля (что казалось бы логичным для большей свободы), а, наоборот, укрупнить: с 60 до 120 см [308]. Увеличились и размеры комнат: гостиная — 12 кв. м, спальня или детская — 9, кухня — 8. А их пропорции приблизились к квадрату. Стала больше как ванная комната, так и сама ванна — это уже не 150, а все 170 см. Появились кладовые и незадымляемые лестницы с балконами и запасными выходами (в 1990-е они, правда, превратились в парадные, а вестибюли для колясок и велосипедов трансформировались в магазинчики).
➧В квартирах же главной радостью стала сборная мебель, которая тут была уже не угрюмой дыркой с дверкой, а законной частью архитектуры: она занимала заранее продуманные места или даже работала многофункциональной стеной — разгораживая детскую и спальню. Для кухни, спальни и прихожей были разработаны свои типы мебели, был даже шкаф между кухней и гостиной с «сервировочным окном» и емкостями на обе стороны, а также раздвижная перегородка в «двушке», позволяющая получить гостиную площадью 30 кв. м [309]. Производилась мебель из древесно-стружечных плит на заводе, приезжала в разобранном виде и быстро собиралась — то есть предвосхищала IKEA (без той, правда, свободы выбора).
Серия I-137. План 3-комнатной квартиры. Встроенная мебель в гостиной
➧Наконец, тут была мощная электропроводка, необходимость в которой возникла потому, что газ плохо добирался до 16-го этажа (серию сразу стали делать высокой) и дома изначально оборудовали электроплитами. Они тогда были в диковинку, хозяйки жаловались, что плита нагревается медленно, но зато электрочайник не выбивал пробки (что, впрочем, стало актуальным позднее). Проводка была открытая (ее прикрывали лишь полые плинтусы и пластиковые каналы), так что до нее было легко добраться, а люстра не висела по центру комнаты (как обычно): светильник оставляли на провисающем шнуре, чтобы пространство