Е. Левинсон, И. Фомин, Д. Гольдгор. Проект предмостной площади у Володарского моста на левом берегу Невы. 1951
➧Для того чтобы взять такую высоту, их возвели из монолитного железобетона (это был первый такой жилой комплекс в городе). Но есть в Питере площадь, где пропилеи и пониже (18 этажей), и собраны из обычных панелей, и разбегаются еще дальше (на 250 метров), так что подобное их называние звучит слегка натужно. У них тоже была предыстория — правда, на противоположном берегу: в 1951 году Евгений Левинсон, Игорь Фомин и Давид Гольдгор делают проект парадного въезда на Ивановскую улицу, где пропилеи стилистически подпевают зданию Невского райсовета. Но тут началась борьба с излишествами и построили просто два парных дома, заодно и площадь отменили, почувствовав, что время взывает к скромности. Но прошло 20 лет, и пафос снова понадобился, и тот же Гольдгор принялся делать площадь на правом берегу.
Первая версия решения площади с башнями, развернутыми к Неве
➧Она так и не получила никакого собственного названия, оставшись приложением к мосту, что неудивительно: Володарский мост является ее главным содержанием и ее главной проблемой. Потому что трудно организовать площадь, когда ее половину занимает съезд с моста. Дореволюционные мосты такой проблемы не рождали: они стыковались с набережной в одном уровне. Но даже и в этих случаях площадь чаще отступала от моста, а не становилась прямым его продолжением — как, например, у Троицкого моста. Теперь же движение становится все оживленнее и мостам приходится пропускать под собой набережную. В принципе, можно было и на правом берегу сделать так же, как на левом: окружить съезд парком, сделать красивые всходы на него и спуски к Неве. Но изменился статус места: за мостом строится новый район на 200 гектаров, и «площадь у Володарского моста, являющаяся центром вновь создаваемого района, оформляется как въезд в этот район» [344]. Геометрия чуть безумная, но и сам Питер был некогда центром империи, находясь на ее краю. Но и это не все: 5 июня 1964 года заработал обновленный Волго-Балт, и теперь площадь — «парадные речные ворота города» [345].
Вид с Володарского моста. 1975
➧Поэтому башни встают у самой реки, а в первой версии еще и разворачиваются к ней широкими фасадами. Нева мыслится как «главная улица» города, поэтому ставить дома к ней торцом «совершенно недопустимо» [346]: об этом прямо заявляет главный архитектор Ленинграда Геннадий Булдаков, критикуя замысел Александра Васильева развернуть так гостиницу на Свердловской набережной. Постановка башен плашмя к реке делала бы пространство площади уютнее и компактнее, но сами они теряли бы в остроте восприятия с основной трассы. Потому что их идея — именно в контрасте длинного узкого тела башни с опоясавшими ее горизонталями балконов (почти как в башне Кировского райсовета Ноя Троцкого). И пока балконы не остеклили, они создавали на башнях очень красивый рисунок, напоминая вывешенные над рекой палубы. Кроме того, башни романтически отрывались от земли опорами-ножками и в то же время — заземлялись за счет стилобатов, которые начинались на набережной, обхватывали башню и продолжались на всю глубину площади.
➧Это, собственно, и было тем самым прогрессивным решением, за счет которого площадь выглядит как провозвестник современного городского пространства. Идея двухуровневого его решения уже была в Свердловской набережной, но там это все-таки были более скромные по размерам дворики; была она и в московском Новом Арбате, но сдулась после того, как башни на южной стороне проспекта из жилых стали офисными. Кроме того, Новый Арбат шел почти от самого Кремля, пролегал вдоль правительственной трассы и был лицом столицы. Здесь же практически окраина города — и после всех ритуальных парадностей («ворота туда, ворота сюда») это ошарашивало новизной и гуманизмом. Оба этих слова тоже не пусты: авторы предполагали перекинуть пешеходные переходы к магазинам непосредственно с уровня моста, то есть над парком протянулись бы эдакие воздушные дорожки. Этого, увы, не получилось, и кровля стилобатов тоже не стала эксплуатируемой (как, впрочем, и на Новом Арбате). Но зато в ней были прорезаны круглые отверстия для деревьев — как было у Ле Корбюзье, как будет у Тадао Андо; советская же архитектура точно еще не знала такого продуманного комбинирования природы и архитектуры (разве что сам Гольдгор опробовал его в здании игротеки в Таврическом саду).
➧Эти стилобаты, занятые магазинами и предприятиями соцкультбыта, длинной лентой протянулись по обеим сторонам площади, создав подле себя приятный и осмысленный променад. На восточной стороне площадь фланкировали два «торжественных по облику» [347] 9-этажных дома, которые — в рифму к ножкам башен — тоже оторваны от земли, но уже сплошным остеклением магазинов, занимавших два нижних этажа. Эти «аквариумы» выступали за пределы панельных объемов и вкупе с элегантными лестницами придавали месту какой-то уже совсем западный дух (не очень вяжущийся с названиями магазинов: «Витязь» и «Ярославна»). А «трудно решаемые в любой композиции внутренние входящие углы заменены зелеными разрывами, где очень уместно поставлены объемы кинотеатра и плавательного бассейна» [348]. Бассейн, кроме того, логично открывал рекреационную тему: за ним начинался районный парк (где плакала о прошлом уже настоящая «Ярославна» — построенная в неорусском стиле дача генерала Чернова).
Магазин женской одежды