Тренироваться ему пока противопоказано, а отправляться работать в офис с разукрашенным лицом неуместно, да и о какой работе может идти речь, пока весь фокус внимания сконцентрирован на организации убийства Дьявола Морена и спасении жизни кузена.
Минувшие два дня Дима большую часть времени проводил в кабинете или со мной. И я не уверена, что желание быть постоянно рядом вызвано исключительно заботой.
Дима знает мои импульсивность и эмоциональность, поэтому наверняка переживает, что я могу нарушить его планы и попытаюсь сбежать домой. Но я не стану этого делать. Я никому ничего не расскажу. Даже вчера с Ариной я смолчала, задав лишь один вопрос, якобы желая чисто из интереса узнать ее мнение. Скидывать на нее бомбу о том, что намеревается сделать мой муж, я ни за что не стала бы. Даже если бы она не была беременна. Незачем еще и ее заставлять испытывать те моральные мучения, которые ежесекундно испытываю я.
Лишь теперь я отчасти понимаю идиотскую привычку мужчин скрывать важные, опасные вещи от женщин. Денис верно говорил «меньше знаешь, крепче спишь». И эта схема идеально подходит для Ари и Лизы. Пусть лучше они продолжают до последнего жить в неведении, но в относительном спокойствии, чем узнают правду и лишатся покоя навсегда.
Мне же уже бояться нечего. Правда съедает меня изнутри как могильные черви, поэтому я должна знать все. До малейших деталей.
– Когда ты это сделаешь? – собравшись с духом, задаю крайне волнующий вопрос. И задерживаю дыхание, пока жду ответ.
– До этой пятницы.
Резкий шумный выдох опустошает мои легкие, ужас сдавливает грудь, словно металлической плитой.
До этой пятницы.
Сегодня вторник.
Ему осталось жить от силы пару-тройку дней.
– Ты говорил, что времени очень мало, однако я не думала, что его вообще нет, – отмечаю я и ощущаю, как крепнут мужские объятия вместе с желанием Димы успокоить меня.
– В пятницу состоится собрание Совета, на котором Влад наконец заявит о своих планах и требованиях. Его армия уже будет наготове, поэтому нужно остановить его, прежде чем он положит начало войне.
– И как ты планируешь это сделать? – дрожащим голосом уточняю я, однако в комнате раздается сигнал смартфона, и Дима отвлекается.
– Прости, мне нужно ответить. – Он оставляет легкий поцелуй на моей щеке и отстраняется. За спиной пружинит матрас и звон телефона обрывается. – Слушаю, – произносит Титов, шагая прочь от кровати.
Навостряю слух, но, к сожалению, не слышу, что ему говорит собеседник. Наконец оборачиваюсь и всматриваюсь в серьезное, сосредоточенное лицо Димы.
– Да, хорошо, понял. Сейчас доберусь до компьютера, и мы обсудим это.
Еще около минуты разговора, и Титов сбрасывает вызов, устремляя на меня немного виноватый взгляд.
– Я не хочу оставлять тебя одну, но мне нужно ненадолго отлучиться в кабинет.
– Что-то случилось?
– Ничего серьезного. Просто нужно помочь моему заместителю кое в чем разобраться. Эту проблему он не сможет решить без моего участия. Ты справишься без меня? Или, если хочешь, я притащу компьютер сюда и…
– Не надо, – уверенно заверяю я. – Иди спокойно делай свои дела. Я не маленькая и не настолько больная, чтобы из-за тревоги накладывать на себя руки.
Мои ироничные слова вынуждают Титова напрячься, а температуру воздуха в комнате – упасть на несколько градусов.
– Никогда не говори мне о своей смерти, Роли. Даже в шутку, – он за несколько шагов добирается до меня и обхватывает пальцами скулы.
Встреча взглядов, сердце срывается на бег, и мои губы попадают в плен губ мужа. Глаза закрываются по инерции, язык мгновенно отвечает на внезапное вторжение, стон собирается в горле.
Дима целует не просто напористо и страстно, а с налетом грубости, будто наказывает мой рот с языком за слова, которые я выдала несколько секунд назад. А после разрывает поцелуй так же резко, как и начал его. Прижимается лбом к моему лбу и шепчет:
– Как бы тебе ни было сейчас сложно в это поверить, но все будет хорошо. Я обещаю тебе. Я все сделаю и все решу. Тебе нужно лишь поверить мне. Ты веришь? – отодвинувшись, он соединяет наши взгляды, но я отвечаю не сразу.
Молчание повисает над нами ледяным облаком, и даже солнце, заглядывающее в спальню сквозь окна, не спасает. Согреть атмосферу удается лишь моим словам, которые я с уверенностью произношу спустя минуту размышлений:
– Верю, Дима, – мягкая улыбка касается моих губ. – Несмотря на кучу секретов и недопониманий, которые были между нами, я верю тебе и знаю, что ты все сделаешь правильно.
Поднимаю руку и провожу аккуратно пальцами по побитой стороне любимого лица, и Дима прикрывает глаза, выдыхая.
– Иди, – с трудом шепчу я и, прежде чем позволить мужу отстраниться и покинуть комнату, нежно, со всей имеющейся во мне любовью целую его в губы.
***
Несмотря на долгое валяние в кровати, день кажется бесконечно длинным. Одна минута ощущается как десять. Нервы гудят, голова раскалывается, от стресса даже кончики пальцев немеют.
После ухода Димы я приняла длительный бодрящий душ, оделась в хлопковый кремовый костюм, состоящий из шорт и майки. Ноги засунула в обычные кеды. Сегодня нет желания надевать каблуки и наносить макияж. Нет аппетита и потребности выходить из дома. И что-то мне подсказывает, что после его смерти так будет всегда.
Мысли о том, как я буду жить дальше, снова норовят захламить мою голову, но я беру мысленную метлу, сгребаю их все в совок и бросаю в ящик «открыть позже». Сейчас я не могу позволить себе такую роскошь, как эмоциональность. Сколько раз мои чувства и эмоции побуждали меня совершать ошибки? Сколько раз моя импульсивность приводила к трагедиям и смертям множества людей?
Все это я уже проходила и не имею права вновь наступить на те же грабли.
Совсем скоро умрет только Он.
Я держалась за эту установку весь день и продолжаю держаться, пока сижу в гостиной вместе с Волчком.
После возвращения из ветеринарки Аня сообщила, что со щенком в общем и целом все в порядке, просто, похоже, он у нас гиперактивный. Ветеринар порекомендовал снизить калорийность питания, побольше занимать щенка активными играми и отправляться на долгие прогулки. Но что-то мне кажется, что врач неверно определил проблему.
Мы недавно вернулись с долгой прогулки по саду, где я раз сто бросала Волку мячик, а он так ни разу не побежал за ним. Он вообще не особо проявлял инициативу гулять и бегать. В