Война.
Она будет неминуема, если я поддержу Влада в желании прекратить существование Совета, хотя Гордеев убежден в обратном. Он считает, что остальные семьи Золотой десятки ни за что не станут восставать против нашего союза, потому что знают – у них нет шансов победить нас в прямом противостоянии. Особенно если на нашу сторону встанут еще и Лебединский и Верхов. Но я придерживаюсь другого мнения. Другие семьи так просто не смиряться и не позволят распустить Совет без боя, даже если заведомо будут знать, что проиграют. Они непременно вступят в войну за Совет, который существует более трехсот лет и является единственной помехой для Гордеева стать полноценным правителем островов. И никто из недружелюбных глав Золотой десятки не хочет допустить подобного исхода. К слову, мой кузен Давид и семья Ангелины их поддержат. Они также всегда были против того, чтобы Влад становился главным. Я тоже не могу сказать, что хочу этого, ведь не могу предвещать Морену и всем остальным островам благополучное процветание, если единоличным правителем станет столь жестокий, хладнокровный человек, как Влад.
Проблема в том, что я знаю Влада. Еще с первого дня знакомства я уяснил, что он не остановится, пока не получит желаемое. Только я не думал, что буду способен стать его главным союзником, с помощью которого он может достигнуть своей цели. И тот факт, что я не дал ему твердого согласия во время нашего последнего разговора, не на шутку его огорчил. Читайте: привел в лютое негодование, которое он благоразумно оставил при себе. Но это не значит, что Влад так просто сдастся и не попытается меня переубедить, что ради более быстрого устранения трех семей, мне нужно посодействовать в подписании смертного приговора огромной части населения Морена.
Эти неприятные мысли утяжеляют голову на протяжении всего дня и, помимо них, меня грузит еще куча рабочих моментов. Но Вселенная явно считает, что мало мне в жизни напряга, раз и этим утром присылает в тренажерный зал, где я пытаюсь отключить голову и загрузить тело, мой самый главный раздражитель.
Каролина, уже по обычаю появляется к середине моей тренировки. Улыбающаяся и довольная, будто вставать в семь утра – ее самое любимое занятие.
– Приветик, – бодро здоровается она и хмурится, когда в ответ получает мой недовольный взгляд. – Какой ты злюка, Димочка. Опять встал не с той ноги?
Ее приторно сладкий голос схож со скрежетом металла. Едва не морщусь от очередного стойкого ощущения фальши и подвоха. Кладу гантели на пол и отвечаю:
– А ты, как посмотрю, все еще не наигралась? Вторая неделя пошла. Еще не надоело притворяться?
– Не понимаю, о чем ты говоришь? – театрально округляет глаза.
– Разумеется, не понимаешь, – натягиваю улыбку.
– То, что ты не веришь в искренность моего поведения, исключительно твоя проблема, Димочка, – выдает она с милой улыбкой и неспешно проходит мимо меня в сторону беговой дорожки, а я, как всегда, залипаю на ее заднице в облегающих легинсах.
Несмотря на то, что от ее очередного слащавого «Димочка» дергается веко, на южном полюсе реакция появляется моментально. Поправляю стояк и отворачиваюсь от рыжей ведьмы, призывая себя сконцентрироваться на силовых упражнениях. Увы, получается не очень. Опять. Взгляд то и дело возвращается к Каролине, уже начавшей бегать по дорожке. Ее распущенные волосы колышутся, кожа через несколько минут покрывается легкой испариной, грудь подпрыгивает на каждом шагу, а соски просвечиваются сквозь тонкую ткань спортивного топа.
И какого черта я продолжаю по утрам заниматься дома? Почему не еду в другое место, где у меня получится нормально потренироваться, расслабиться и настроиться на долгий рабочий день? Мазохист конченый.
Злясь на самого себя, глухо выдыхаю и сажусь для жима вверх. Поднимаю гантели и начинаю выполнять новый подход. И вроде как становится легче. Мышцы напрягаются, от нагрузки по волокнам растекается приятное жжение, мысли концентрируются на движениях и технике. Прекрасно. Жаль только, что совсем недолго. Стоит Каролине закончить разминку на дорожке и пройти мимо меня, на ходу завязывая хвост на макушке, как я застываю, удерживая гантели в верхней позиции.
И нет… На сей раз причина моего ступора не ее аппетитные формы, которыми эта чертовка меня постоянно нарочно дразнит, а темное пятно на ее шее, которое до сих пор было скрыто от моих глаз под волосами.
Какого хрена?!
Я не успеваю ни о чем подумать и призвать себя к благоразумию, как уже слышу громкий стук упавших гантелей. Мощный удар сотрясает помещение и вынуждает Каролину вскрикнуть. А вот обернуться она не успевает. Точнее, самостоятельно не успевает. Я оказываюсь возле нее раньше и, схватив за локоть, резко поворачиваю к себе лицом.
Секунда взгляда на ее шею – и перед глазами алеет. Мне не показалось. На Каролине красуется засос. Не мой. Что блять?!
– Что случилось, Димочка? Тебе что-то не нравится? – расплывшись в ненавистной мне улыбке, спрашивает она. Страха в ней ноль. Чувство самосохранения тоже, по всей видимости, исчезло с концами. Причем давно.
– Что это такое?
Не узнаю своего голоса – глухой, мрачный, вибрирующий. Тело каменеет и, кажется, тоже начинает вибрировать от переполняющего меня гнева и замешательства. В то время как Каролина остается максимально расслабленной и веселой.
– Ой, так ты из-за засоса, – ни на секунду не отключая режим дурочки, она невинно хлопает ресницами и касается пятна на шее. – Ты прости моего любимого друга за несдержанность. В предыдущие разы ему удавалось контролировать свой пыл и не оставлять на мне метки, но в этот раз мы были в ударе, и он немного забылся. Но ты не переживай. Засос пройдет через несколько дней, и поводов злиться не будет.
Непринужденный, веселый голос Каролины, словно взрывчатка, подрывается в моем сознании, устраивая в нем тотальный разгром. Сверлю полоумную гневно-испытывающим взглядом и отдаю все моральные силы на то, чтобы не дать ей того, чего она добивается.
Моего срыва. И не просто криков или очередных угроз. Нет. Она явно хочет довести меня до бешенства. И, сука, она движется в верном направлении.
Мне хочется сдавить ее шею, закрасив непонятно откуда взявшийся засос синяками от моих пальцев, а затем швырнуть стерву в стену, чтобы приложить ее дурную голову об бетон и выбить из нее всякое желание играть со мной. Но опять-таки… Я не стану ей давать того, чего она хочет. И ни за что не поверю, что пятно на шее моей жены поставил другой