– Я верю в то, что я просто девочка из Золотой семьи, с которой ты решил нарожать Золотых наследников, чтобы было кому продолжить твой род. Ведь если так подумать, то кроме меня на данный момент нет других подходящих претенденток на роль твоей жены. Арину забрал Лебединский, а другим Золотым девочкам ещё нет восемнадцати, а ждать их совершеннолетия тебе явно неохота. Да и часики тикают. Ты уже давно не двадцатилетний мальчик. Вот и решил взять в жёны то, что имеется, чтобы не терять драгоценные несколько лет в ожидании другой матери для своих детей. А не потому, что тебе якобы там что-то нравится во мне. Вот в какой расклад я верю, – заканчиваю я свою пылкую тираду и жадно вбираю воздух, ведь пока говорила, практически не дышала.
На несколько коротких секунд в салоне повисает звенящая тишина, разбавляемая моим ускоренным сердцебиением и частым дыханием. Пока Титов молчит, я замечаю, как сильно он сжимает руль. Даже без прикосновений понятно, что мышцы превратились в камень. Черты лица тоже напряглись и заострились.
Мои слова ему явно не понравились. Причём настолько, что в какой-то момент мне начинает казаться, что он вот-вот остановит машину, высадит меня и пошлёт на хрен. Что было бы самым правильным решением для нас обоих. Однако в следующий миг Титов резко тормозит на светофоре, шумно выдыхает, по непонятной причине тихо усмехается и обращает на меня цепкий взгляд.
– Если не веришь сейчас, что ты для меня не просто «Золотая девочка», которая нужна мне для продолжения рода, то поверишь, когда у твоих ног будут лежать трупы всех мужиков, которым ты впредь позволишь к себе притронуться. Может, тогда до тебя хоть что-нибудь дойдёт.
А теперь кто и каменеет, так это я. Моментально. Всем телом. Возможно, даже некоторые жизненно важные органы затормаживают свою работоспособность, внутренности будто покрываются холодом. Одно лишь сердце предательски загорается, пульсирует, прожигает грудь мощным жаром и словно увеличивается в размерах, желая вырваться на волю.
Зачем он такое говорит? Зачем заставляет усомниться в верности своих мыслей? Зачем так пронзительно смотрит, будто я для него целая вселенная, а не малознакомая идиотка? И зачем заставляет меня чувствовать то, что я никогда не чувствовала, и я не знаю, как с этим совладать?
Опять слишком много вопросов. Слишком много эмоций, свербящих в груди. Слишком много реакций и мыслей, в которых я путаюсь как в липкой паутине. Пронзительный взгляд Титова берёт меня под полный контроль и не отпускает, словно фантомной рукой за шею схватывает, перекрывая кислород. Но даже в таком плачевном состоянии я умудряюсь уловить в голубых глазах не столько злость или даже ревность, сколько неподвластную моему уму одержимость.
Что это за мужчина? Как он может чувствовать подобное по отношению ко мне? Немыслимо. На грани фантастики. И это ужасает, а также магическим образом обостряет чувство вины перед ним, которое всё это время я пыталась притупить.
– Прости, я поступила некрасиво, – выдыхаю я еле слышно, и сама поражаюсь тому, что только что произнесла это. Но я реально сделала это, и мои тихие извинения за считаные секунды расслабляют черты лица Титова и погашают полыхающую бурю в его глазах.
Он первым разрывает наш зрительный контакт и трогается с места. С минуту путь проходит в мучительном молчании, а затем Дмитрий произносит:
– Вот сейчас тебе удалось меня удивить.
Всего одно простое предложение, всего шесть слов, а в душе зарождается ликование, уголки губ приподнимаются вверх. Я быстро отворачиваюсь к окну, чтобы Титов этого не заметил. И в который раз поражаюсь тому, как этот мужчина действует на меня. Как я не могу полноценно контролировать себя рядом с ним, в самом деле начиная ощущать себя ребёнком.
После моего скудного извинения атмосфера в салоне заметно меняется, становится более спокойной и благоприятной для комфортной поездки до дома. Но я всё равно не пытаюсь завязать разговор. К счастью, Титов тоже. Я прижимаюсь лбом к стеклу и, наблюдая за пролетающими улицами, постепенно начинаю засыпать.
Ещё несколько секунд – и я точно отрубилась бы, но резкий рывок машины в сторону и громкий приказ Титова бодрит меня похлеще электрошокера:
– Блять, держись, Каролина!
Естественно, я не успеваю ни за что ухватиться. Как и понять, мать вашу, что происходит?
Рокот мотора, скрежет колёс, мощный удар по кузову нашего автомобиля. Адская боль, что словно раскалывает череп на части, звонкий треск стекла, лязг металла, резкий переворот вверх тормашками, горячие струи крови, стекающие по лицу, и пронизывающий насквозь страх за наши жизни.
Это всё, что я успею расслышать и почувствовать, прежде чем потерять сознание.
Глава 20
Это самое жуткое пробуждение из всех, что у меня были. Даже когда я сильно перебрала с алкоголем на одной из университетских вечеринок или отравилась бургером из придорожной забегаловки, проблевав потом всю ночь, мне не было так плохо, как сейчас.
Всё тело ломит, в нескольких местах саднит, и мигрень невыносимая – до звона в ушах и ощущения тошноты. С хриплым стоном открываю веки и не соображаю, где нахожусь и почему. В сознании неразбериха, перед взором всё расплывается. Мне с трудом удаётся разглядеть светлую комнату, капельницу, катетер в руке и заплаканное лицо Ари, находящуюся в полуметре от меня.
– Ден, она очнулась.
Обеспокоенный голос сестры раздаётся эхом и, словно колья, вбивается в мой мозг.
Секунда – и возле меня появляется непривычно серьёзное лицо брата.
– Наконец-то, – вздыхает, аккуратно касаясь моей щеки. – Привет, соня. Ты нас чертовски напугала. Как себя чувствуешь?
Так, словно по мне проехался поезд. Несколько раз. Но ответить вслух не могу. Язык отказывается с лёту начинать работать, как надо. Удаётся только промычать и поморщиться от усилившейся головной боли. А поток нахлынувших вопросов лишь усугубляют эту агонию.
Что случилось? Почему мне так больно? И почему я нахожусь в больнице?
Напрягаю извилины, чтобы вспомнить, что произошло, но, кроме невнятных обрывков нашего с Дмитрием разговора в машине, в памяти ничего не всплывает. А мне очень нужно узнать. Очень.
– Ч-что… про-произошло? – с тяжелым выдохом выдавливаю из себя и вижу, как по щекам Ари начинают стекать новые дорожки слёз.
– Да не реви ты, мелкая. Каре сейчас твои слёзы не помогут, – сурово обращается к ней Ден, а после возвращает взгляд ко мне. – А ты не напрягайся. Тебе нужен покой.
– Что слу…чилось? Ответь, – настаиваю я, и Денис всё-таки отвечает:
– В вашу машину врезался какой-то урод. Вы попали в аварию,