Ушел человек с кнутом, а собаки жалобно скулили, просили... освобождения? Но они не совсем так, как Линок, тому уже ничем нельзя было помочь. А этим?
Мария прислушалась к себе.
А ведь...
Этим помочь можно, только не так, как Сарану. Того только и убить из милости, а эти... эти словно посреди превращения застряли, и больно им, и тошно, и если чуточку силы добавить, станут они собаками. Только вот обратно, в человека, уже вернуться и не смогут. Не божественная воля их вела, не получится у них и двуипостасными стать. Перекинуться смогут, а обратно - никак.
Только вот и это лучше будет, чем то, что у них сейчас.
Собаками они будут, а вот боли у них не будет, собака - и собака себе, разве что с цепи надо будет их спустить. У собаки-то шея будет толще человеческой, их же придушит, если она сейчас...
Она правда решила им помочь?
А что, у нее есть выбор?
Если сейчас она уйдет, никогда себе потом не простит. И шанса у нее не будет. И... боги много дают, только вот и спрашивают они очень много, откажешься - наплачешься. И ладно бы сама, а то и род твой это заденет невесть до какого колена!
Мария только зубами скрипнула, хоть и не могут змеи так-то. Еще раз всех оглядела... нет, кто у коней, кто рядом с укушенными, там уже и второму поплохело, и поднялась рядом с деревом во весь рост. Уже женщиной.
Цепи на шеях у полусобак не заклепаны были, так, на защелке, а что ее открыть? Так, надавил, да и упала! Два раза нажать, а потом положить руки на головы несчастным, и тихо-тихо, одними губами:
- Да смилуется над вами Многоликий!
И тепло изливается из ее ладоней прямо на подставленные доверчивые головы.
Миг - и сидят рядом с женщиной два пса. Да таких... поди, в Дикую Охоту их взять бы не побрезговали, они, сидя, в холке Марии чуть не до груди дотянулись, головы больше человеческих, и глаза....
Гасло у них в глазах все человеческое.
Уходил человеческий измученный разум, уходила боль, а вот память о ней оставалась. И впечаталось в собачий ум: женщина - хорошая, она помогла, она пришла и освободила, она... она от Хозяина. А вот ТЕ люди...
Те, которые на поляне, они плохие, злые, они обидели, они...
И две собаки согласованно прыгнули с места так, словно им под хвост факелом ткнули! Рванулись - рвать! Рвать в кровавые клочья, так, чтобы в разные стороны летело... Мария, перекинувшись обратно в змею, смотрела со стороны. Тина и Феликс тоже.
На поляне шел настоящий бой. Бой до смерти, бой... две собаки на восемь вооруженных человек? Понятно, что собак зарубят, но и они свою дань уже взяли. Уже не два тела на поляне лежало - шесть, и четверо человек отбивались. Собака сильнее, яростнее, более беспощадна, и двигается она быстрее человека, но и люди были не промах. Вот одному из псов отсекли лапу, второму разрубили спину...
Еще один человек поплатился - собачья пасть в последнем усилии рванулась вперед, сомкнулась на руке, которая недавно так ловко держала кнут - и упала. Но кисть раздробила, теперь - не боец. Упал, покатился с воем по земле... так-то! Это тебе не привязанных кнутом хлестать, мразь...
Мария только еще раздумывала, что дальше делать, может, ползти и кусать, а может...
Феликс решил вперед.
И легким шагом вышел из-за деревьев. Как перекинуться-то успел?
Светлые волосы по плечам, улыбка, эльф, да и только. А вот клинок у этого эльфа острый, и солнечные рассветные блики на нем пляшут хищной синевой, и сам клинок тоже пляшет в руке хозяина. Легко так, весело... кровожадно.
Мария и пискнуть не успела.
Не было ни громких слов, ни вызова, просто Феликс шел убивать, и все это поняли. Разве, кроме того, кто уже не выл, с перекушенной рукой. От боли сознание потерял.
Феликс шел вперед, и спасения от него не было. Мария увидела, как двое фарданцев переглянулись, сомкнули плечо к плечу, толкнули в чащу Вернера...
Феликс кинулся вперед одним прыжком. Одолеть этих двоих, убить, потом догнать и добить третьего. Не уйдет он никуда! Зазвенели клинки, но Мария уже не смотрела. Она скользила через поляну вслед за принцем... не успела.
- Уввваааааа!
Как могут орать кошки - это слышать надо. Ей-ей, грешные души в аду, может, и потише будет. По кошачьему-то желанию.
Тина желала, и изволила, и глотка у нее была - куда там домашним мурлыкам. И когти...
Не манул, не рысь, но если с ветки дерева прыгнуть на спину, на голову врагу... что она преотлично и проделала. Прыгнула, рванула когтями, что есть силы, отскочила...
Не случалось еще с его высочеством такого. Тина с него малым скальп не сняла, едва глаза не вырвала, а уж кровища из царапин так хлынула, словно и правда... и больно это, и страшно, так что Вернер заорал в ответ вдвое громче, а тут и Мария подоспела.
И, недолго думая, впилась куда пришлось. В ногу над сапогом, благо, после нападения Тины, он стоял на коленях... впилась, и тут же отскочила.
Это - не менеджер из двадцать первого века, те, поди, и сделать-то ничего не смогут, только телефончик модный достать. А Вернер, хоть и принц, но воевать обучен. Достанет на последних морально-волевых мечом или кинжалом - не порадуешься. Ни к чему подставляться.
Пусть подыхает так!
Вернер стоял на коленях.
Яд уже действовал, яд скручивал его тело спазмами боли, Феликс тоже не заставил себя ждать. Появился, стряхивая с меча капли крови...
- Дамы? Вы уже?
Мария перекинулась в человека и поднялась подальше от Вернера.
- Практически. Добивать будешь?
Совесть ее не мучила.
В этих условиях от ее яда спасения все равно нет, так что Вернер помрет. И не жалко, за Анну-то! За погоню эту - что он хотел сделать, когда их догонит? Ручку пожать? В щечку поцеловать? Помощь предложить? Не верится что-то!
Вернер захрипел.
- Как... ка-ак...?
- Молча, - отрезала Мария. - ты мне скажи, сволочь, что у вас там за полусобаки были!
Бесполезно.
Бешено забившееся сердце швырнуло яд по всему телу, ударило в мозг, сердце... начиналась агония.
Феликс пожалел несчастного, и одним ударом прекратил его мучения. Посмотрел на Марию.
- Там, кажется, недобитки были. Сходим, посмотрим?
- Да. Заодно и допросим.
Мария сама себе