Крыса.
Не любил он этих тварей, но теперь уж какая разница? Все равно его завтра не будет, чего теперь на крысу срываться? Пусть живет… говорят, они года полтора живут, а то и меньше, а у него и пары дней нет, только эта ночь. *
*- вообще, года 2-4, в зависимости от породы, но уличные крысы живут мало. Прим. авт.
Удивляясь сам себе, Виталис опустил вниз корочку хлеба.
Крыса стесняться не стала, послушно цапнула ее передними лапами, уселась на задние, и принялась жрать. Виталис подумал, и поделился еще и сыром. Бустон не поскупился и прислал хороший поднос со всякими лакомствами.
- Кушай, крысюк.
Крыс пискнул в ответ.
- Хоть пожрешь сегодня… завтра меня уже тут не будет. И вообще не будет. Как ты думаешь, куда мы попадаем после смерти?
Крыс пискнул.
- Вот и я не знаю. Завтра точно знать буду, а сегодня придется еще подождать…
Виталис жаловался, крыс слушал.
Эрр Расмус вообще хотел увидеть Диану, потому и в тюрьму пробрался. Вот казалось ему, что если он встретится с любовницей, то вернет себе человеческий облик. Так-то у него просто не получалось.
Он старался перекинуться, воображал себя человеком, пыжился и тужился изо всех сил… увы, разве что обкакался в результате. А крысой так и остался.
Диана ему не попалась, а потом Расмус услышал про ее смерть. И затосковал.
Все, ее нет. А ему как быть?
Он же не будет… он не хочет жить крысой! Но кто его будет спрашивать?
С горя Расмус махнул на все рукой, и решил пока остаться в тюрьме. А что?
Замок старый, узников много, крыс тоже хватает, правда, с Расмусом ни одна из крыс связываться не решалась. Чуяли они двуипостасного и старались держаться от него подальше.
Пропитание он найти тоже мог. И вообще… здесь как-то спокойнее. Кошек почти нет, собак тоже, крыс не травят… поживет он пока тут.
И вдруг…
Виталис Эрсон!
Расмус сначала испугался, а потом… у Виталиса ТАК пахло! Он последний раз что-то такое ел в человеческом облике! А ведь хотелось! Зверски!
Крыса может сожрать все. Но кто сказал, что крысе это понравится или доставит удовольствие? Если выбирать между помоями с мусорки и куском свежего окорока? То-то и оно…
Виталис же поделился, и Расмус решил посидеть с ним.
Казнят?
Что ж!
Никакой симпатии к Виталису Эрсону он не испытывал. Но к плахе решил его проводить. В каком-то смысле Расмус виноват в его казни… если бы они с Дианой… хотя нет, тут он не виноват! Не было бы у Дианы с ним, другой бы нашелся! Какая разница блудливой девке? Не один, так другой, не третий, так четвертый, рано или поздно она бы все равно попалась.
Хотя и жалко ее тоже.
Можно подумать, хорошо ей за стариком было! Продали, как кобылу на ярмарке, и делай, что дядя сказал, а то вообще голову оторвут. Бедная Дианка.
И теперь еще Эрсоны… ладно – Виталис! А остальные чем виноваты? Да и Виталис сейчас жалеет… нет, не о сделанном. А о том, что Дианку не пас, о том, что так свой род подвел. Такой уж он человек.
Какая, впрочем, разница? Если завтра его не станет?
Посижу я, посижу. Сыром поделишься?
***
Раннее утро.
Рассвет.
И – увы. На фоне поднимающегося солнца и тумана совершенно неромантичные помост и плаха на нем. И палач.
А еще два десятка мужчин, которые смотрят на него с разными чувствами. Кто-то, как Виталис Эрсон, гордо и зло. Кто-то равнодушно, смирившись со своей участью.
Кто-то сам даже стоять не в силах.
Виталис посмотрел еще раз на солнце.
Последний раз… странно так, вот мир остается, а его не будет. Вообще не будет.
Так странно.
Так страшно.
Весь этот мир останется, а его не будет. Наверное, уже нигде. Или будет? Боги точно есть, но что происходит с человеком после его смерти? Вины за собой Виталис Эрсон не чувствовал, боялся только неизвестности. А еще было обидно за свой род.
За людей, которые ему поверили, и теперь платят за это жизнью.
Виталис обернулся к ним.
- Простите меня. Если сможете.
И первый шагнул на плаху. По обычаю протянул палачу золотой, опустился на колени и прочел короткую молитву. Священник уже приходил с утра, но Виталис предпочел общество крысы. Та хотя бы его жизни не пыталась учить. И с осуждением не смотрела. Правда, сыр весь сожрала, но что ему с того сыра? Хорошее общество дороже.
Крыса так и осталась в камере.
А Виталис медленно положил голову на плаху. Удар – и на помост брызнули капли крови, упала в корзину отсеченная голова, обмякло тело.
Иоанн не поскупился на хорошего палача.
Один за другим Эрсоны всходили на эшафот.
Род прервался. Цена власти была уплачена сполна.
***
Старый монах благоговейно, двумя руками принял драгоценную реликвию. Пальцы его чуточку подрагивали.
- Камень Многоликого!
Камень пульсировал в его руках, тянулся к двуипостасным.
- Дедушка, сохрани его. Пожалуйста!
- Мне недолго осталось, Рэн. Но я обещаю тебе, что камень не попадет в руки недостойным. Я отнесу его в горное святилище, лично, и попрошу допускать у нему всех людей. Вдруг кто и найдется – крылатый?
Рэн кивнул. И крепко обнял деда.
- Не хочу тебя оставлять!
- Дети вырастают и улетают из родного гнезда. Иногда и драконами, – лукаво улыбнулся монах. – Лети высоко, внук, а я буду гордиться тобой. Ну и присмотрю тоже, чтобы хвост высоко не задирал.
Бертран одобрительно кивнул.
- Я за ним тоже присмотрю! А то он такой наивный, такой беззащитный, смотреть страшно! Хоть с морды, хоть с хвоста.
Рэн раздраженно фыркнул на друга.
Еще одну ночь они проведут на Шагрене, и убедятся, что реликвия на месте. А потом – на корабль и в Эрланд! Их там ждут.
Ее величеству Марии наверняка понадобится их помощь…
***
- Расскажи мне? Чем ты занимаешься?
Вообще, выспрашивать это тейн Аруасию строго запретил. Только вот… кто и когда слушался этих запретов?
Аруасий в борделе точно усвоил, что самый дорогой товар – не брюлики, нет! Это знания!
Да-да, знать, кто на что горазд, у кого какие слабости, кого и когда можно попросить, а кого нельзя кто и