– Ты так и не рассказала, зачем с вами жил Лукас, ну кроме задушевных и просветительских бесед…
– Спроси у Лайи.
– А я хочу послушать тебя…
– Амэнэ… – Она повернула к нему голову, принимая невинный вид и хлопая ресницами.
Он вдруг обхватил её, впиваясь в губы жарким поцелуем. Тэруми сначала уперлась в его грудь руками, желая образумить и напомнить, что сейчас не время для поцелуев, но потом его страсть зажгла такую же в ответ. Она не заметила, как перестала думать о чем-нибудь, кроме его губ и его рук. Она прильнула к нему всем телом, запуская пальцы в его волосы и податливо подставляя губы под поцелуи.
Чонсок пришел в себя первый. Темные от желания глаза с любовью смотрели на неё, лаская взглядом.
– Это так… странно… – проговорила она, нежно касаясь его волос. – Ты здесь, со мной, вот так открыто целуешь меня…
– Ты себе не представляешь, сколько раз я хотел так сделать во дворце, при всех…
– Думаю, мне бы твоя шалость стоила бы жизни, – тихо проговорила Тэруми, улыбаясь. – Но знаешь что? – Она встала на носочки, чтобы дотянуться до его губ, и прошептала, сопровождая каждое слово поцелуем: – Не… думаю… что… я… бы… пожалела…
– Тэ… Чон… – позвала их издалека Лайя, поторапливая.
Чонсок взял руку Тэруми в свою, сплел их пальцы и повел за собой, продолжая счастливо улыбаться.
Глава 8
Полоса мертвого леса закончилась под конец второго дня. Перед ними предстало поле почти до пояса заросшее дикой травой. А где-то далеко впереди, маленькой точкой на горизонте, виднелись очертания каменных стен. Обводя глазами очевидное запустение такой большой территории, Тэруми высказала мысли всех:
– Поселений и маленьких городков ждать, видимо, не стоит. Надеюсь, та точка вдалеке это Изима. Ну или что там от неё осталось.
Лайе стало жутко.
– Эта часть королевства не может быть пустующей, – уговаривая в первую очередь саму себя, тихо заговорила Лайя. – Здесь же жили люди, эльфы, сюда пришли маги. Просто место у мертвого леса заброшено. Сельскохозяйственные угодья вполне могут располагаться дальше. У нас же тоже близ Гиблого леса и Полосы отчуждения поля не засеивают, да и лес не вырубают.
– Как скажешь, ведьмочка, – неосознанно поправляя пояс с оружием, проговорила Тэруми. – Как скажешь…
Ветер донес приторный, выворачивающий наизнанку запах. Кто хоть раз сталкивался с подобным, вряд ли мог потом с чем-нибудь другим спутать. И можно было обойти, но они не сговариваясь, словно зачарованные, отправились к источнику.
Тэруми первой обнаружила тела и, спрятав нос в платке, стала осматривать.
– Судя по состоянию тел, не больше пары недель как умерли, – проговорила она сквозь плотно сжатые зубы, стараясь не делать лишнего вздоха.
Подошедшая Лайя ойкнула и зажала рот и нос рукой, пытаясь уменьшить тошнотворный запах разложений. На примятой траве лежало трое людей. Мужчина и женщина перед смертью явно обнимали друг друга. Рядом с ними с зажатым посохом в руке лежал ещё один мужчина. Все трое были ищейками, о чем красноречиво говорила форма Инквизиции.
Фенрис, в отличие от спутников, не испытывал дискомфорта, его, казалось, вообще ничего не беспокоило. Лицо было непроницаемой маской. Он присел рядом, осторожно перевернул тела, ища причину смерти.
– Не вижу никаких ран, – сказала Тэруми, помогая осматривать мертвых.
– Я знал их, – отрешенно проговорил Фенрис. Его взгляд застыл на браслете на женской руке. – Они, скорее всего, сбежали в тот же день, что и я. Только сразу подались за Полосу отчуждения.
– Что за существо могло убить трех магов и не оставить следов? – в ужасе проговорил Чонсок.
– Трех боевых магов, ищеек Инквизиции, – безэмоционально дополнил его Фенрис. – Нет таких монстров. Эти двое даже не успели преобразовать браслет в посох.
Он забрал их браслеты и подобрал посох, отправился дальше. Лайя нагнала его и взяла за руку.
– В этом нет твоей вины, – тихо сказала она.
– Я знаю, – ответил он, смотря куда-то вперед. – Это был их выбор. Они сами решили сбежать. Сами выбрали это место. Их финал – не моя вина.
И хоть Фенрис выглядел безразличным, а голос его звучал ровно, она знала, что он и сам не верит в то, что говорит. Он винил себя. Его действия послужили началом. Она сильнее сжала его руку, ему пришлось повернуть в её сторону голову.
– Я люблю тебя, – прошептала она, умещая в три слова так много всего, что было сейчас на её душе.
Он приподнял уголок губ в слабой улыбке и снова стал смотреть вперед. Ещё два тела они нашли через час пути. Покойные были чуть в стороне. И так же не было видимых следов повреждений. Ни крови. Ни ссадин. Ищейка и лекарь, мужчина и женщина, судя по состоянию тел сбежали в то же время, что и остальные маги Башни.
Тэруми в этот раз бесцеремонно покопалась в сумках, что были при этих двоих, и нашла немного провизии, какие-то зелья, монеты.
– От голода они точно не умерли. Еда ещё есть, – заключила Тэруми, выбрасывая всё обратно, и обеспокоенно посмотрела на эльфа. – Угрюмый, здесь от чего-то умирают маги. И это неслучайность. Ты бы посох держал при себе.
– Давайте, вернемся, – взмолилась Лайя. – Должен же быть путь назад. Пройдем всю стену вдоль…
– Нет выхода обратно, – перебил её Фенрис. – Не спрашивайте, откуда я это знаю. Просто знаю, и всё. Скоро совсем стемнеет. Давайте искать место для ночлега.
Он снял браслеты у погибших магов и положил к себе в сумку к тем, что уже были там. Зачем ему это нужно было, никто не спрашивал.
Они вышли на место, до которого не долетал запах, примяли траву, формируя небольшую прямоугольную площадку, и уселись по двое, спиной друг к друг. Они не договаривались, просто так чувствовали себя защищённее. Высокая трава скрыла обзор, оставляя лишь бескрайнее ночное небо.
– Я могу окружить нас на ночь ледяной стеной, – предложил Фенрис и пояснил: – Магия снова вернулась ко мне, едва мы покинули мертвую зону Полосы отчуждения.
– Так нас с большей вероятностей найдут, – возразила Тэруми. – Да и лучше держи свои силы при себе. Неизвестно, когда появится то, что убивает магов.
Лайя коснулась земли, закрыла глаза и тихо пробормотала заклинание, желая проверить окружающий мир.
– Или живых существ здесь нет, или они где-то очень далеко, вне поле действия моего заклинания.
– Ввиду скорого окончания припасов, новость так себе, – с грустной насмешкой проговорила Тэруми