Чонсок крепко обнял, его большая ладонь бережно опустилась на её затылок, застывая там, прижимая её голову к своей груди. Тэруми обхватила его талию руками, жадно вслушиваясь в неровный, взволнованный стук его сердца. Её Чон… Если он однажды бросит её… Если разлюбит… Если она станет не нужна… Пальцы с новой силой вцепились в его одежду.
Он даже примерно не мог представить, что творилось в душе у Руми. Его родители, какими бы они ни были, всегда были рядом, как и сестра. Он рос в окружении всеобщего внимания и даже ни на секунду не сомневался, что родители убьют любого, кто хоть как-то посмеет навредить их сыну. Разницу между важен и любим он узнал намного позже, с приходом в его жизнь Тэруми. И всё же он был важен родителям, семье… У Тэруми же никогда никого не было…
Чонсок сжимал её в своих объятиях, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы она поняла: он сделает всё, чтобы сделать её счастливой.
Присутствие Лайи она почувствовала раньше, чем услышала.
– Прости меня. – Тихий, родной голос Лайи дрожал. Тэруми отстранилась от Чона и обернулась. Её рыжая ведьмочка стояла рядом. Лицо заливали слезы. – За те слова. Моя ревность была глупой. И я хочу, чтобы ты знала, что если бы я могла поменяться с тобой местами, то сделала бы это. Твоё детство должно было быть другим, я не имела права…
Тэруми подскочила и обняла её.
– Да черт с ним, с детством, – сдавленно проговорила Тэруми, – черт с ней, с Лоран. Ты мой дом. И мне другого не нужно.
– Сестра, – прошептала Лайя, целуя её в висок. – Моя вредная, любимая старшая сестра. Мой дом. Я никогда-никогда не оставлю тебя. Всегда буду рядом. До последнего вздоха. Ты важнее всех на свете…
– Прекрати, – взмолилась Тэруми и шумно выдохнула, стараясь сдержать слезы. Но эта битва была заранее проиграна, едва Лайя обняла.
Чонсок не мог смотреть на них, душу разрывало от желания защитить, уберечь от всего мира. Он подошел и обнял обеих, прижимая к своей широкой груди. Девушки с новой силой заплакали.
Фенрис, который искал Лайю, так и застал их. Он замер в нерешительности. Тэруми заметила его первым, выбралась из объятий Чона и, схватив эльфа за рубашку, рванула на себя, вынуждая присоединиться.
– Теперь порядок, – сквозь всхлипы проговорила Тэруми, обнимая одной рукой Чона, второй Фенриса.
– Мне не очень нравится такой порядок, – негромко заметил Фенрис, как и всегда испытывая несвойственное ему смущение от такого проявления чувств кого-то, кто не носил имя Лайя.
– Не ври, угрюмый, у тебя на лице написано же, как ты счастлив…
Лайя засмеялась, отлично представляя каким было сейчас лицо «счастливого» Фенриса. Тэруми тоже захихикала, отпуская эльфа.
– Я вас всех очень люблю, – на одном выдохе произнесла Тэруми, а потом оттолкнула Фенриса и Лайю, оставаясь только с Чоном. – Но это только сейчас, не зазнавайтесь… И пойдемте отсюда, не хочу видеть ни ведьму, ни её сына.
Они побрели в сторону своего дома. Медленно. Лайя обнимала Фенриса за талию, а его рука лежала на её плечах. Рядом тихо шли азуры и периодически о чем-то шептались. На душе было уютно. Её семья. Пустить кого-то только в их мир было страшно. Лайя знала, что остальные думали так же. Поэтому решение, что она приняла часом раньше считала как никогда правильным. Не сейчас. Позже она подумает о матери, о годах порознь, о чувствах и отношениях, о том, поменяет ли это что-то в жизни… Позже… Для принятия и осознания нужно время. Поэтому открывшуюся правду она упорно гнала от себя прочь. Но один факт её почему-то веселил. Да и тактика Тэруми не так уж и плоха. Почему бы не развеять непростую ситуацию юмором?
– У нас есть брат, представляешь?
– Нет, – угрюмо ответила Тэруми. – Мне сестры достаточно.
– Так признаешь уже меня сестрой? – поддела её Лайя. – Я могу тебя так называть?
– Нет.
– Врешь. По глазам вижу.
– Нечего в них смотреть.
– Поддерживаю, – вмешался Чонсок. – Смотреть в твои глаза – моя работа.
– Работа? – ехидно переспросила Тэруми.
– Именно. Оплату требую наперед поцелуями.
– Где наша отдельная комната? – напомнила ему Тэруми.
– Всё будет, моя Императрица. Твой Повелитель в процессе.
– Не знаю в каком процессе Повелитель, вот наш Магистр домик себе уже присмотрел.
Фенрис строго на неё посмотрел, и Тэруми тут же поджала губы, вспоминая, что о таком болтать не стоит.
Радостно шагающий навстречу Давид с группой людей подсказал, что работа у Чона сейчас будет другая. Тэруми избавила любимого от душевных терзаний и сказала:
– Иди, а я поброжу за баррикадой. Хочу побыть одна. – Фенрис устремил на неё взгляд, и Тэруми тяжко вздохнула, обреченно добавляя: – Только там, ни шагу за стену.
Чонсок хотел что-то возразить, но Фенрис коротко сказал:
– Я присмотрю.
Тэруми сердито зарычала, а потом топнула ногой:
– Кругом одни тираны!
Чон довольно рассмеялся, оставил легкий поцелуй на губах Тэруми и поспешил к изимцам.
– Я на центральной стене постою, – сказала всем Лайя и собралась уже уйти, как Фенрис снова притянул её к себе и шепотом спросил:
– Мне пойти с тобой?
– Ты не сможешь быть в двух местах одновременно, – напомнила ему она об обещании Чону.
– Да, поэтому Тэруми пойдет с нами.
В красках представляя восторг той от подобной перемены в планах, Лайя улыбнулась.
– Со мной всё будет в порядке, правда. Просто хочу побыть одна. Мне нужно время. Присмотри лучше за Тэруми. Она, конечно, храбрится, но думаю, это показное. Не хочу, чтобы наделала глупостей.
Фенрис кивнул, поцеловал в висок и отправился к баррикаде, куда уже умыкнула азурианка.
***
Аларик запустил пальцы в волосы, нервно стягивая и собирая в хвост, а потом тихо рассмеялся.
– Что это было? – спросил он мать, которая сидела на стуле и бездумно смотрела на дверь. Видя, что она не реагирует на него, Аларик подскочил к ней и встряхнул за плечи. – Не смей уходить в себя! – гневно воскликнул он, а когда женщина перевела на него полный боли взгляд, повторил вопрос: – Что это было?
– Не уберегла, – тихо пробормотала она сама себе, – они разделили мою судьбу, застряли в этом проклятом месте.
Аларик ещё раз встряхнул её и резко отстранился.
– Ты собиралась мне рассказать?
– И как ты себе это представляешь? – с оттенком иронии спросила ведьма, понемногу приходя в себя.
– Дай подумать. – Аларик приложил руку к подбородку, указательным пальцем постучал себя по щеке и на секунды изобразил глубокую задумчивость. – Ну, например, так… Аларик, дорогой, кстати, у тебя есть