В одно такое мгновение, когда он вышел подышать на галерею внутреннего двора и смотрел, как внизу, у ног его любимой женщины, играют дети, лучезарная госпожа Корсах вздумала дать ему совет. Плохая мысль. По двум причинам. Во-первых, Алеш знал, что яд в кубок невесты на свадьбе Отто Тильбе подсыпали по приказу Лукии – и она знала, что он об этом знает. Во-вторых, он терпеть не мог непрошеных советов – и ей предстояло об этом узнать.
Она приблизилась к нему царственной походкой, изящно облокотилась на парапет и многозначительно кивнула в сторону мнущейся у конюшен девицы с каштановыми волосами, которая явно ждала, пока кто-нибудь объяснит ей, куда идти и что делать.
– Знаете, кто ее отец? – спросила Лукия, обмахивая блестящее от пота лицо рукой, унизанной бликующими кольцами.
– Мужчина, – с полной уверенностью ответил Алеш. – Не моложе тридцати, полагаю.
Лучезарная госпожа натянула улыбку:
– Ульрику Раске почти шестьдесят, он сейчас здесь в гостях и постоянно жалуется на головные боли. Сходите порекомендуйте ему что-нибудь действенное и постарайтесь не быть таким… собой. Это полезное знакомство для человека вашего положения.
– В каком смысле? Что не так с моим положением? – поинтересовался Алеш.
Белая улыбка слегка помрачнела.
– Вы поняли, что я имела в виду.
Он пожал плечами.
– Я же сказал – не понял.
Они взглянули друг другу в глаза, лежащий между ними кривой шов по краям старой раны беззвучно треснул, и Лукия, будто бы доверительно наклонив голову, прошипела:
– Осторожней. Когда суете руку в пасть хищника втрое крупнее вас, помните, что она может захлопнуться.
«Ну давай, попробуй, – подумал Алеш. – Когда ты раскрошишь об меня зуб и придется его удалять, я приложу настолько скромные усилия для облегчения твоей боли, насколько позволит мне профессиональная гордость».
Хотя теперь, скорее всего, уже не представится такая возможность. Целый отряд лекарей между ним и челюстью Лукии Корсах. Неравный бой. И, если задуматься, вряд ли того стоящий.
Девица, из-за которой они с ней метнули друг в друга молнии, оказалась второй или даже третьей незаконной дочерью любвеобильного господина Ульрика. Вопреки обычаю полностью игнорировать существование ублюдков, старик Раске своих не бросал и пристраивал наилучшим возможным образом. Нора из Остравы – так звали эту девушку – стала верной компаньонкой Лукии Корсах, и последние три года они раздражали Алеша вместе.
Закадычные подруги почти не разлучались, поэтому он, издалека заприметив гордую осанку полугоспожи и длинную каштановую косу, перевязанную лентой у тонкой талии, вздохнул и подумал: «Сегодня Корсахи весь день будут мешать мне работать?»
Однако самóй лучезарной Лукии здесь, в толпе юных батрачек, сгрудившихся на пороге тесной спаленки, не оказалось – как удивительно! Нора из Остравы, вероятно, всего лишь решила составить компанию землячке. Алеш кивнул в знак приветствия и спросил, не обращаясь ни к кому в частности:
– Были судороги?
Повисло неловкое молчание.
– Что? – лениво откликнулась Нора.
– Судороги, – разжевал слово Алеш. – Она дергалась, когда упала?
– Я не видела. – Компаньонка пожала плечами. – Я только пришла.
«Как славно! Еще не забыла дорогу назад?»
– А кто видел?
Он переводил взгляд от одной служанки к другой, но все стояли с непроницаемыми лицами, как стряпчие на суде. Только последняя, самая младшая, энергично замотала головой.
– Это значит «нет»?
Девочка закивала.
– «Нет, никто не видел» или «нет, не было судорог»?
– Не было, – пискнула батрачка, вдруг обретшая способность к речи. – Кажется.
– Хорошо, – вздохнул Алеш, уже приготовившийся объясняться жестами. – Пока все могут выйти.
Служанки медленно расступились, наконец-то пропустив его к кровати, и гуськом посеменили за порог. Марика полулежала на такой огромной куче подушек различных цветов и размеров, будто ей заботливо принесли вообще все, что смогли найти в замке. Она уже пришла в себя и вперила в Алеша острый взгляд угольно-черных глаз, словно совсем не обрадовалась его появлению. Он сел на край лежака и поставил в ногах сумку. Фабек без команды притаился в углу и приготовился внимать каждому слову. Алеш осторожно обхватил тонкое запястье Марики.
– Как твои дела? Где-нибудь болит?
– Все в порядке, – заверила девушка. Сердце ее стучало ровно. – Мне просто нужно поесть.
– Ты ничего не ела? Уже за полдень.
«А сам-то?»
– Не хотелось.
– Что ты делала, когда тебе стало плохо?
Марика кивнула в сторону коридора.
– Сидела там со всеми. Ждала Нору.
«Дождалась».
– Покажи-ка язык.
Девушка, помявшись, открыла рот.
«Кончик не прикушенный и пока не раздвоенный. Есть время сменить круг общения».
– Раньше такое уже бывало?
– Нет, в первый раз. Я мало спала. Наверное, все из-за этого.
– Хм. А твои кровотечения?
– Должны быть со дня на день, – ответила она, погладив перетянутый широким шнурованным поясом живот, и на середине фразы ее голос слегка осип.
«Так-так».
– Когда ты в последний раз была с мужчиной?
– Я еще девица.
Алеш склонил голову набок и окинул вжавшуюся в подушки Марику внимательным взглядом.
– Тебя принудили?
– Нет! – возмутилась она.
«Что ж, „Любовь в старинном замке“, нерифмованное двустишие».
– Рад слышать. Так когда тебя в последний раз не принудили?
– Не помню. – Марика шмыгнула носом. – На той неделе.
«О, да у нас тут романтическая баллада».
– И часто ты «не помнишь»?
– Мы скоро поженимся.
– Ясно. Рекомендую поторопиться. – «Поэма! Не может быть!» – И расслабь шнуровку. Через несколько недель беспамятства она начнет вредить плоду.
– Но…
«Я бы поставил на два плода, да только ставку никто не примет, потому что мне с этим постоянно везет».
– Ближе к вечеру пришлю за тобой Фабека. – Алеш ткнул большим пальцем в пространство позади себя. – Бросай все и иди с ним. Осмотры будут частыми, я предупрежу госпожу. Если вдруг пойдет кровь или появится резкая боль в животе, не жди, приходи сама. Не сможешь – кричи, пока кто-нибудь за мной не сбегает. Очень мне не нравится твоя худоба. Есть вопросы?
– Я… вы думаете, я в положении?
– Отличный вопрос! – всплеснул руками Алеш. – Вечером удостоверимся. Да, и в баню тебе пока нельзя, мойся в бадье.
– О… да, конечно… спасибо, – протянула Марика, на глазах погружаясь в глубокую задумчивость.
Алеш поднялся, сунул обратно выпавшую из нагромождения