– Может быть, ее ранили? Ударили по голове или…
– Может быть. – Ютта начертила прямоугольный коробок. – Збинек не знает наверняка, выжила ли она вообще. Те, кто точно выжил, верны Тильбе и молчат как рыбы. Зато после битвы гетман привез сюда эту сволочь Бруно, а он-то как раз рассказал много интересного. Хоть и не сразу.
– Я помню, – пробормотал Модвин, перед глазами у которого снова возник образ изувеченного и объятого пламенем человека.
Казнь переносили несколько раз. Дровяная ступенька простояла во дворе не один день. Минуло уже девять лет, а в жар бросало до сих пор.
Ютта, не обратив внимания на слова Модвина, снова измазала палец в извести и увлеченно продолжила:
– Помимо прочего, от него мы узнали, что в то время как господин Отто объявил о своей свадьбе как о свершившемся факте, госпожа Итка была вместе с ублюдком в его логове.
На мгновение показалось, что Ютта изобразит сейчас двускатную крышу лесной хижины, а рядом – безымянный курган.
– Что за логово? – напрягся Модвин. – Где оно?
– Этого он не сказал, – мрачно ответила управляющая и нарисовала сааргетскую башню. – Да и ну его. Важно то, что Итки Ройды не было на ее собственной свадьбе. Значит, господин Отто коварно обманул всех по меньшей мере один раз, – рассуждала Ютта, приделав к вершине башни выступающие зубцы. – В общем, если очень захотеть, можно убедить сейм, что брак владыки недействителен, а дети незаконны. Правда, из тех, кто мог бы это подтвердить и кто не зависит напрямую от Тильбе, в живых остался только ублюдок старшего Ройды и дочь хаггедской царицы. Но эта трусиха Шакти уже не первый десяток лет в лепешку бьется ради унии, так что оттуда помощи не дождешься, – с иронией посетовала она.
– У царицы вроде бы много дочерей, – пожал плечами Модвин. – И еще больше внуков.
Ютта чуть сдвинула брови, глаза ее забегали из стороны в сторону.
– И правда, – наконец протянула она и в одно движение стерла рукавом рисунок. – Не говори госпоже, что мы с тобой обсуждали это, хорошо?
– Хорошо. – Модвин опустил взгляд. – Но вряд ли она спросит.
– Ну же, перестань. Сестра тебя любит, – ласково сказала Ютта. – Ты даже представить себе не можешь, как сильно.
Ему от этих слов стало вдруг прохладно, как будто где-то распахнули окно. И немедленно захотелось повидать брата.
Он застал Освальда за игрой в карты с управляющим Дивишем, мужем Ютты и, в сущности, скорее ее помощником, чем начальником. Тот немедленно подскочил, поклонился Модвину, стараясь казаться еще ниже собственного невысокого роста, и широкими шагами вышел за дверь. Освальд тоже встал с кресла и потянулся.
– Если хочешь, можем продолжить партию, – предложил он. – Я проигрываю, но мне не жалко. Быть ослом, я думаю, веселее, чем батраком.
Модвин отрицательно мотнул головой и помялся.
– Я говорил с Ортрун, – сказал он, так и не придумав, с чего лучше начать. – То есть Сикфара и я пытались говорить с Ортрун. Ей, кажется, важнее навредить владыке, чем помочь тебе.
Освальд фыркнул, выразив таким образом, сколь мало его это удивило.
– Чем на этот раз она недовольна? – спросил он безразличным тоном, рассматривая небо на окном.
– Ублюдок из Кирты отказался ей помогать. Даже убил, говорят, кого-то.
– Плохо, – очень серьезно сказал вдруг Освальд. – Сейм уже этой зимой. Боюсь, она теперь пойдет на крайние меры. Тогда, если что, нам всем не поздоровится. – Он ухмыльнулся. – Ну, то есть, вам не поздоровится. Я-то, надеюсь, до такого не доживу.
– Освальд… – ошарашенно прошептал Модвин.
– Что? – удивился брат, словно не чувствуя, как щетину над его верхней губой заливает кровью из обеих ноздрей. Он облизался и поморщился. – А, это. Да это так, ничего.
Освальд вытер нос тыльной стороной ладони, размазав кровь по подбородку, коротко усмехнулся, а потом запрокинул голову и упал.
Модвин бросился к нему, позвал по имени, осторожно потряс за плечо и как-то успел оставить на рукаве багровое пятно. Он потянулся к стоящему у кровати кувшину не то с вином, не то с водой – и замер, глядя в отражение на блестящей поверхности.
В этот момент Модвин увидел отчетливо, как на едином плане детально проработанной картины, все и всех, кто определял его жизнь. Они предстали перед ним одновременно: Ортрун, Ютта, Сикфара, Збинек, вороновы крылья, сейм, хаггедцы, владыка, в самом центре в двух креслах мир и война – незнакомцы с полумасками на бледных лицах – и у ног их целая россыпь сааргетских подвальных крыс.
– Помогите! – закричал Модвин. – На помощь!
Никто ему не ответил.
Глава 3
Пороги
Не придумать места умиротвореннее курятника поутру.
Калитка возмущенно скрипнула, когда царевна Нерис открыла ее, чтобы войти внутрь и нарушить хрупкий суетливый покой. Совсем недавно тут уже побывала Геста, которая каждое утро выпускала птицу на выгул и рассыпала по земле зерно. Обычно Нерис ходила с ней, чтобы прощупать курицам брюшки – у нее лучше всех получалось определять, сколько будет сегодня свежих яиц.
В этот раз она проспала и пришла к самому завтраку: «пустые» пеструшки уже вовсю бегали по двору и сараю, занимаясь своими куриными делами, а несушки только-только сделали кладку. Геста справилась сама – ну и славно. Очень уж хотелось сегодня подольше поспать. Вечер предстоял бурный: терем украшали к свадьбе царевны Шииры.
Нерис просунула руку между прутьев большой клетки и достала из-под курицы теплое яйцо, маленькое и в крапинку. У Басти на носу такие же беспорядочные веснушки. «Она будет настоящей красавицей, – говорила Хесида и легонько дергала Нерис за кончик косы, – как мама».
Нерис треснула яйцо об дверной косяк и на ходу выпила весь белок. В каждой половинке скорлупы осталось по рыжему желтку. Нерис улыбнулась: поднявшись сегодня с постели, она загадала, что если увидит где-нибудь близняшек, то Шиира родит двух девочек уже в этом году. Она желала счастья сестре, пополнения семейству и немного пространства для окруженной всеобщей заботой Басти, первой и пока что единственной царицыной правнучки.
Услышав приближающийся топот чьих-то резвых ног, Нерис могла с одинаковой вероятностью ожидать появления дочери или старшей сестры, Хесиды. Они умудрялись бегать в одном и том же ритме – только из-за существенной разницы в росте Хесида, конечно, прибегала быстрее.
Умиротворение скромно подвинулось к краешку дворовой скамьи и уступило место восторженному возбуждению.
– Ты просто золото! – воскликнула Хесида и отобрала скорлупки. – Я как раз за этим. Спасибо.
– Какая ты