В зале повисла неловкая тишина.
«Если это она сделала, я придумаю новый способ казни и назову его „фретка“».
– Какая прелесть, – протянул господин камергер.
«Загодя подробно напишу о нем ее детям и в конце мелким почерком присоединюсь к соболезнованиям».
– А это мое любимое. – Яспер Верле взял в руки другое послание, намного короче первого. – Нас здесь дожидалось вместе с гонцом. Письмо от Колеты Гоздавы.
Гинек Дубский нахмурился и почесал шрам на подбородке.
– Это кто? Его сестра?
– У него нет сестер. Старшая невестка.
– И что пишет?
– О, увлекательную семейную драму. Есть предыстория. У Збинека нашего Гоздавы было два брата. Средний погиб бездетным…
– Помню его, – вставил господин Дубский. – Одноглазый Витольд. Человек – говно, но боец хороший.
– Да, он самый. Это, кстати, Збинек выколол ему глаз. В общем, средний был женат, но недолго и безуспешно. А вот от старшего, который тоже недавно умер, остался мальчишка, сын этой Колеты, его второй жены. Теперь она «опасается, что он тоже может утонуть», – четко выговорил стряпчий, подглядев для верности в текст послания. – Так и написано. Я зачитаю это на суде, если мы все-таки уличим Ортрун Фретку.
«Мне тоже будет что сказать на этом суде».
– Я думаю, – вдруг заговорил Венцель, – если бы она хотела их землю, для начала вышла бы замуж и узаконила своих детей.
– А она это может? – заинтересовался Дубский. – Я имею в виду, дать ублюдкам его фамилию.
– Вполне, – подтвердил Яспер Верле. – Помнишь, еще в старой столице разбирали дело господина Кавенги и его жены, которую украли накануне свадьбы? Когда невесту вернули – кстати, при участии наемников Гоздавы, – оказалось, она успела от похитителя забеременеть, но Кавенга все равно женился и потом просил признать ребенка законным, якобы это они с ней не дотерпели до свадьбы, так что сын вроде как его. Госпожа Ортрун может сослаться на прецедент.
– Н-да. Я и забыл уже про эту историю. А Кавенге-то зачем понадобилось так надрываться?
– Любовь, Гинек! На днях ведь обсуждали с тобой эту напасть.
«Я, кажется, даже знаю, в связи с чем именно».
– Так почему госпожа Колета решила, что жизнь ее сына теперь под угрозой? – спросил Лисенок.
– Вероятно, что-то изменилось. Раньше их земля была неинтересна, но внезапно выросла в цене.
– Месторождение?
– Возможно. Она ничего об этом не пишет.
– Владыка, чисто теоретически, откуда она может знать, что вам позарез нужна сера?
– Отличный вопрос, который я обязательно задам твоей тетушке, – произнес Отто, выразительно взглянув на господина камергера.
– И чем мы можем помочь госпоже Колете отсюда? – занервничал Кашпар.
– Ничем. – Главный стряпчий вернул оба письма на стол. – Она просит людей и пушки для обороны замка.
– Ах, пушки.
– Вот именно, – мрачно подхватил владыка. – Теперь, Кашпар, позови сюда мастера Дитмара. И если все уже переварили кашу, которой нас угостил господин Яспер, держите сверху кусочек масла: вдова Освальда Фретки беременна.
Лисенок закрыл лицо руками и тихонько взвыл. Верле похлопал его по плечу.
– Да, мальчик мой, это будет исключительно трудный год.
Господин камергер выглянул за дверь и отдал слуге короткое распоряжение. Когда через некоторое время петля снова скрипнула, все затаили дыхание.
Не из-за запаха. Из коридора послышалась беготня и крики, обрывки которых складывались в картину: изнемогающий от усталости вестник падает в обморок у ворот крепости, из последних сил передавая слугам важнейшее срочное донесение.
Вошедший в зал совета бронтский чудак принес с собой такое донесение.
– Чума, – сказал он и посмотрел на Алеша.
Если в комнате присутствует лекарь и речь идет о чуме, все обязательно косятся на лекаря. Но мастер Дитмар так глянул из-под кустистых бровей, что Алеш сразу понял – дело не только в этом. По спине пробежал отвратительный холод.
«Нет».
Голос владыки дрогнул:
– Где?
– Недалеко. С севера. Началось в Кавенге…
«Пожалуйста, нет».
– …потом Морвель, Рудница…
«Нет!»
– …и Тарда.
Ножки скамьи с визгом царапнули пол. Владыка поднял руку.
– Алеш, стой.
– Даже не пытайся.
– Не буду. Но ты не поедешь один. Я дам тебе охрану. Дождись их у себя, хорошо?
Алеш кивнул и выскочил из зала в бесконечно длинный прямой коридор. Понастроят себе крепостей, а ты бегай. Он бежал очень быстро и все равно опаздывал.
Два знакомых лица возникли вскоре на пороге его комнаты, заставленной неразобранными сумками, из которых еще предстояло повыбрасывать лишнее.
– Здравствуй, Савуш, – поприветствовал Алеш и повернулся к молодому картежнику, с которым разговаривал в Кирте. – Как твое имя?
– Тавин.
– Так, – выдохнул он и потер ладони. – Сейчас послушайте меня внимательно. Я хочу, чтобы вы четко осознавали, в какое пекло придется ехать. Нет места опаснее зачумленного замка. Если у вас семьи и вы хотите остаться, я возьму других сопровождающих.
– Нам все это уже объясняли, – кивнул плосконосый гвардеец. – Мы сами вызвались.
Алеш пару мгновений просто стоял, уставившись на Тавина, без единой мысли в голове.
– Ясно, – наконец сказал он. – Тогда в путь. Только имейте в виду, из меня так себе наездник.
– Учтем, когда пойдем с вами в конную атаку.
Алеш хотел ответить, но гвардейцы быстро развернулись и ушли на конюшни. Он подумал немного, махнул рукой и принялся заканчивать сборы. Уже на пороге его встретил запыхавшийся Венцель.
– Тебе не впервой, конечно, – тихо сказал Лисенок, – но ты все равно будь осторожен, ладно?
Алеш протянул другу руку и замер. У него в голове вдруг громко звякнула звеньями недлинная цепочка.
«Бакфарк» и «Рубен». Баллада о Рубене и Ильзе. Рубен Корсах умер, заразившись чумой.
С тех пор минуло три полных года. Три года Стельга мяла с «Рубеном» кусты.
Гонец госпожи Ильзы. Тетрадь из Рольны. Академия мертвых артистов.
Чума, чума, чума.
– Венцель. – Алеш крепко схватил его за рукав. – Поищите в Рольне. И проследи, чтобы допросили Ильзу Корсах.
– Зачем? – не понял Лисенок.
– Она что-то знает. Должна знать, – сказал Алеш, чувствуя, с каким скрипом подбираются слова.
Венцель растерялся еще больше.
Терпение лопнуло.
– Просто сделай это, чтоб тебя! Мне пора.
И он помчался вниз по лестнице, во внутренний двор.
У нижней площадки Алеша догнали торопливые шаги. Он обернулся и нахмурился: племянник палача в теплом дорожном плаще походил на высушенный дочерна гриб.
– Возьмите меня с собой, – попросил Ремеш. – Дядька отпустил. Вам ведь нужен помощник. Подмастерья у вас нет, а людей госпожи Лукии вы скорее съедите по дороге.
«И выплюну косточки в кусты».
– А как же Марика?
– Я уже был рядом с чумой и не заболел. А