— Есть тут место поприличнее? — Без особой надежды уточнил у него, глядя на отвалы земли вокруг и хозяйственного назначения постройки.
— Как не быть? Ресторан «Лагуна» — вон, видишь, за бараком синее?
— Другой барак, но синий?
— Ты на внешний вид не смотри. Место только с виду такое, но внутри — шикарно сделано, для своих. Какой-то ресторан в Огасте по плиточке разобрали и сюда перенесли.
— Морская кухня?
— Ты в штате Мэн, Генри. Самая лучшая морская кухня!
Главное, чтобы песок на зубах не скрипел — уже будет отлично.
Ресторан, на удивление, действительно оказался приличным — прямо со входа окутало уютом, теплом и приятными запахами кухни. Интерьер — словно и нет бардака за порогом, в самом деле словно заведение на первой береговой линии. Даже сцена есть для выступления группы — с колонками и микрофоном. Естественно, пустующая. Только окна высоковато — в них только небо и видно, здание тоже в землю утоплено. Впрочем, смотреть на улице не на что, только аппетит портить.
Фейсконтроль в виде скучающего охранника кивнул мистеру Портеру, как старому знакомому, и указал на комнатку, где можно было привести себя в порядок — умыться, отряхнуться.
— Официантов здесь нет. — Уселся Портер за столик в углу. — Тут по-простому, меню на столе — потом к барной стойке делать заказ. Поднос с едой там же забирать.
Несмотря на день, люди в заведении были — орудовали ложками над своими блюдами и по сторонам особо не смотрели. Так, глянули на нас — и отвернулись, не узнав.
— Мне, наверное, то же самое, что и вам, — посмотрел я на запечатанный в заламинированный листочек меню. — Я половину из этого даже не представляю, как выглядит.
Мидии то, мидии се, лобстеры, запеканки из рыбы — я такое и не пробовал никогда.
— Не дрейфь, тут все вкусное и съедобное. Ладно, как себе так — пусть как себе… Ты что пьешь? Коньяк, бренди?
— Кофе или чай. — Не найдя в списке даже бургеров, убрал я листок.
— Тогда я тоже кофе. — Кивнул он, поднялся и ушел делать заказ.
К моменту, он как вернулся, уже подошел Томми — уселся за наш столик и с любопытством смотрел на меня. Но говорить он начал, только когда мистер Портер сел на свое место.
— Короче, по три тысячи за голову. — Щедрым жестом запустил он руку в накинутый поверх водолазки серый пиджак и достал пачку денег.
Обычных долларов — только с яркими штампами на каждой купюре.
— Томми? — Удивленно поднял брови мистер Портер.
— Я все документы оформил, забираю этих доходяг себе.
— Томми, баба-то за пять идет…
— Вы ушли — иллюзия с этого олуха спала. Сидят по углам, оба плачут, — хихикнул он. — Ладно, до дела еще не успели дойти… Так что мужики, оба. А цена высокая, чтобы наш друг Генри и не думал на эту ерунду с перепродажей время тратить, — придвинулся Томми азартно к столу. — Короче, есть бордель во внешнем круге. Девочки все свободные, ни одной кандальной, но внешность такая, что пойло приходится в полцены продавать. Генри, как тебе идея стать совладельцем?
— Чего? — Удивился я.
— Двадцать процентов твои, и ты на моих труженец делаешь тела с обложек Плейбоя. Мисс Январь, мисс Июль — я тебе покажу, чтобы фантазию не напрягать. Переезжаем в центр, организуем заведение для элиты. Цены ставим космос, но все равно будут платить! Это золотое дно!
— Чего, бл*ть? — Повторил я слегка обескураженно.
А как же слухи по городу, а как же страх, что «перейдешь ему дорогу — тебя оприходует лучший друг»?
Рядом жизнерадостно заржал мистер Портер:
— А я знал, что ты не пропадешь, малой! Соглашайся — золотое дно. Томми — человек надежный.
— Шикарный у тебя талант, — отсчитывал, между тем, хозяин каземата баксы. — Да, придется посидеть при борделе, но мы можем решить с вип-обслуживанием. У девочек тоже должен быть выходной — это все поймут.
— Мистер… Томас…
— Для тебя — Томми, — росла горка долларовых и двадцаток передо мной, не вызывая никакого энтузиазма.
— Мама очень просила не идти работать в бордель. Понимаете, я с детства красивый, поэтому дал клятву…
— Это все предубеждение, — отложив баксы, Томми попытался взять меня за руку. — Ты же не сам работаешь, просто посидишь в холле. Будешь как будто охранник. О! Бухгалтером! Бухгалтер — профессия уважаемая. У маменьки ведь нет предубеждений перед бухгалтерами?..
Навалилась тоска такая, что невольно отвернулся к сцене, лишь бы эти морды, лучащиеся энтузиазмом не видеть. А ведь они мне добра хотят — и искренне считают, что я благодарить должен.
«А я ведь двух Реликтов завалил, и одного — сожрал»…
«Вас пытается поглотить Пособник Перемен, уровень двадцать шесть».
«Да угомонись… Да, скоро…»
Бормотание двух типов начало тихонько раздражать. Чтобы не слушать, вновь коснулся Хтони.
И на пустую сцену неторопливо вышагнул Льюис Армстронг — каким я его помнил по видео — в синем пиджаке, синем галстуке, с широченной располагающей улыбкой.
Свет в заведении чуть притих, и пространство ресторана наполнило живое исполнение «Удивительного мира» — пробирающее, завораживающее, заставляющее этих двух заткнуться.
В ресторане никто не посмел притронуться к ложке, пока песня не закончилась. А как исполнитель с достоинством удалился, стали оборачиваться с ошеломленным видом — почудилось ли, было ли на самом деле — или это все несвежая рыба и надо бить повара?..
— К черту шлюх, — сглотнул Томми. — Генри, мы идем в шоу-бизнес. Я знаю людей, я все организую!
Работорговец, бухгалтер в борделе, концертный директор…
— В вашем карьерном списке предусмотрено повышение до убийцы элитных тварей? — Повернувшись, мрачно посмотрел я на них.
— Н-но зачем⁈ — Искренне удивился Томми. — Генри, ты же можешь пораниться!
Глава 5
— Еще час, максимум два.
— Что? — Встрепенулся я, посмотрев на мистера Портера.
Вопросов я ему давненько не задавал — сидел себе на скамейке за столом кафешки сомнительного вида и изучал купюру в один доллар, украшенную фиолетовым штампом.
Стол располагался на улице, а само кафе представляло собой грузовой контейнер с прорезанной дверью, окнами и выведенной из крыши трубой. Внутри жарили мясо, пластали на тонкие ломти, заворачивали в бледную лепешку и щедро поливали острым соусом.
Стоило получившееся блюдо неприлично дорого — двадцатку за порцию вместе с чаем, но если не покупать — из-за стола прогоняли. А сидеть на траве, как человек двести, ожидающих своей очереди на вход в город — не хотелось.
Не потому, что эти сотни все до единого были бродягами — разные люди с надеждой