Всё тело пронзили острые теневые иглы, проникая через доспехи. Боль была невыносимая, хотелось сорвать с себя доспехи прямо с кожей, чтобы избавиться от неё. Но я не мог сдаться, за моей спиной лагерь с моими людьми и Юлианой. Ну а боль… придётся потерпеть.
Я сжал челюсти и выбросил руку вперёд. В моей ладони материализовался короткий клинок из тьмы, которым я начал сбивать иглы. Я работал быстро и точно, рассекая иглу за иглой.
Не прекращая движения, второй рукой я послал точечный импульс тьмы в грудную клетку Эдварда. Он отшатнулся и сделал два шага назад. Его дыхание сбилось на миг, а потом вырвалось из лёгких хриплым рыком. Вот теперь он точно разозлился.
Я уже закончил с иглами, но вдруг с двух сторон от меня возникли две гигантские плиты из тьмы. Они двинулись навстречу друг другу, чтобы раздавить меня.
— Повторяешься, дядя, — прошипел я, стирая с лица пот и кровь.
На ещё один клин у меня сейчас сил не хватит. Зато я могу кое-что другое.
Найти стабилизирующие точки в теневом прессе мне удалось без проблем. Я создал собственные прямо внутри этих плит и надавил на них. На миг всё замерло. Скрежет сжатой тьмы резал уши, а давление силы оглушало и давило к земле.
Тело гудело от перегрузки, энергоканалы скручивало от боли, а источник едва теплился. Не отпуская заклинания, я выжал остатки энергии из магического источника. Из тени у ног Эдварда выросли чёрные жгуты, которые тут же обвили его лодыжки.
Дядя рыкнул и выпустил вокруг себя круговую волну грубой силы. Эта волна смела мои жгуты и ударила по плитам, окончательно разрушая хрупкое равновесие. Теневой пресс и мои путы рухнули, взорвавшись хаотичным вихрем рассеивающейся тьмы.
Я использовал этот момент, сделал шаг назад и провалился на изнанку. Когда я вышел из тени старого дуба в десяти метрах от Эдварда, он глянул на меня странным взглядом, в котором читалось что-то вроде уважения. Я же едва стоял на ногах. Тело требовало хотя бы небольшой передышки, пусть и короткой.
— Кто ты такой? — спросил Эдвард, не спеша атаковать, хотя я видел, что ему хватит сил добить меня. — Ты не мой племянник.
— И да, и нет, — сказал я, пытаясь восстановить дыхание и не упасть перед врагом. — Ты не сможешь выполнить приказ главы рода, Эдвард Рейнеке.
— Уверен? — процедил он сквозь зубы, призывая тьму.
— Видишь ли, нельзя убить того, кто уже мёртв, — я усмехнулся. — Константин Шаховский мёртв. И одновременно с этим жив.
— Что за загадки? — рыкнул дядя. Тьма на его ладони формировалась в ещё одно ядро.
— Константин Шаховский умер во время ритуала принятия родовой силы, — неторопливо проговорил я. — Тьма вернула его обратно, но с несколькими оговорками.
— Я повторяю свой вопрос: кто ты такой? — дядя говорил рублёными короткими фразами. — Отвечай или умри.
— Я — страж тьмы, её верный защитник, её вестник и…
— Вестник тьмы? — перебил меня Эдвард, дёрнув руками. Не до конца сформированное ядро тьмы улетело вбок, разнеся ещё несколько десятков метра леса. — Ты… ты Вестник?
— Именно так, — ответил я, не очень понимая, какой смысл дядя вкладывает в это слово. — Тьма забрала меня, а потом вернула в этот мир. Я связан с ней договором, который никому и никогда не разорвать.
— То есть, Константин мёртв, — по слогам повторил мои слова Эдвард. Его лицо не выражало ни единой эмоции, но в глазах читалась внутренняя борьба. — Я не могу исполнить приказ, но и наказания не получу… как тебя называть, Вестник?
— Меня устраивает моё имя, — сказал я, сцепив зубы от внезапно накатившей боли. Стоило телу оказаться в бездействии ненадолго, как все раны разом напомнили о себе.
— Константин, — дядя покатал моё имя на языке, будто заново к нему привыкая. — Хорошо. Пусть будет так. Я даю тебе слово, что до окончания испытания не стану на тебя нападать, не стану препятствовать тебе и в случае необходимости помогу расправиться с врагами и одержать победу.
— С чего вдруг такие преференции? — я склонил голову к плечу и сузил глаза.
— Я больше не претендую на победу в испытании его величества, — сказал Эдвард Рейнеке, глядя на меня долгим задумчивым взглядом. — И я постараюсь донести до отца, что расклад сил изменился.
— Это не обязательно, — я скривился. — Я не хочу привлекать лишнее внимание… пока что.
— Мы можем помочь, — не унимался дядя. — Лучшие артефакты, обученные люди, деньги, ресурсы — всё, что ты захочешь и что поможет тебе возвыситься.
— Я не собираюсь возвышаться, Эдвард, — честно сказал я. — Мне не интересны слава, подковерные игры, деньги и всё то, что ты можешь мне предложить. У меня свой путь, и роду Рейнеке в нём нет места.
— Размечтался, — на губах дяди появилась хитрая усмешка. — Если уж ты сам признал, что ты Вестник, то скоро об этом узнают все. И тогда начнётся охота. Ведь все знают, что Вестник Тьмы не только несёт перемены, но и сможет наконец объединить все тёмные рода, чтобы навсегда разрушить устои этого мира.
— И много у вас таких вестников было? — поинтересовался я. Местные легенды оказались весьма любопытными. По сути, именно это я и делал в моём мире — собирал всех тёмных под своим крылом.
— Два, последний был убит двести лет назад во время прорыва монстров девятого класса. Первого прорыва монстров в этом мире, — Эдвард не мигая смотрел на меня, ожидая какой-либо реакции, но я остался безучастным. — Не хочешь узнать, кем он был и чья кровь текла в его жилах?
— Не особенно, но ты ведь всё равно расскажешь, — я пожал плечами, едва сдерживая стон боли. Да когда он уже уйдёт, чтобы я наконец смог заняться своими ранами⁈
— Их фамилию называют только шёпотом, — всё тем же серьёзным тоном сказал дядя. — Говорят, что если произнести её слишком громко, один из них явится и вырвет тебе язык за дерзость. Хотя я больше верю в то, что это фамилия проклята.
— Вот теперь ты меня заинтересовал, — хмыкнул я, ощутив в груди какое-то странное чувство. Будто кто-то изнутри щекочет.
— Тишайшие, — выдохнул Эдвард, напрягшись всем телом. — Никто не знает ни одного из них в лицо, все данные засекречены, а имена стёрты из бархатной книги навсегда.
— Что ж, — я вздохнул. — Эта информация вряд ли мне пригодится.
— Среди тёмных магов ходят слухи, — дядя сделал паузу, будто задумался, стоит ли говорить дальше. — Что Юлия Сергеевна Шаховская одна из них. У неё нет рода, нет прошлого, но при этом твой