— Аврора, милая, подойди, — сказал отец, пытаясь улыбнуться. Улыбка вышла натянутой. Он медленно встал, слегка морщась, и незаметно потёр левую сторону груди. Моё сердце сжалось.
— Позволь представить тебе лорда Николаса Сеймура, моего давнего друга. Он недавно вернулся из долгого путешествия и пробудет у нас всего один день, после чего отправится в свой особняк в Эвервуде. Я попросил графа присмотреть за вами на балу.
— Рада знакомству, — ответила я, стараясь выглядеть учтиво, но внутренне напрягшись. Лорд Сеймур посмотрел на меня с лёгким наклоном головы.
— Для меня честь, леди Аврора. Я много слышал о вас от вашего отца.
— Надеюсь, он не рассказывал обо мне слишком много, — попыталась я пошутить, но голос дрогнул.
Отец сел обратно, снова слегка потирая грудь. Я подошла ближе.
— Папа, мне нужно с вами поговорить. Это важно.
Он кивнул, жестом позволив говорить. Я показала блокнот, прижимая его к груди, словно он был чем-то священным.
— Я нашла это… В башне. Там, где мама держала свои травы. Там всё осталось. Её сборы, книги… и этот блокнот. Он был подписан: «Для Авроры. Когда она будет готова».
Отец опустил взгляд. В его глазах мелькнула боль.
— Твоя мать была особенной женщиной, — сказал он после паузы. — Очень умной, доброй… Она действительно знала травы. Я не рассказывал тебе, потому что… — он замолчал, словно подбирал слова, — хотел уберечь от грусти.
— Но я хочу знать, папа. Хочу узнать, кем она была на самом деле. И… кем могу быть я.
Он снова прижал руку к груди, дыхание стало чуть тяжелее. Николас, всё ещё молчавший, переглянулся с ним — будто что-то заметил тоже.
— Мне нужно уехать, — сказал отец, переводя разговор в другое русло. Он старался скрыть усталость в голосе. — Возникли дела, которые нельзя отложить. Постараюсь приехать в Эвервуд позже. Не уверен, что успею к балу, но на остальные мероприятия обязательно буду, обещаю.
— Ты плохо себя чувствуешь, — сказала я тихо. — Это сердце?
Он не ответил, только отвёл взгляд.
— Всё хорошо, милая. Просто устал. Много дел. Возраст берёт своё, не беспокойся, моя девочка. А сейчас… прошу, позволь нам поговорить с лордом Сеймуром. Нам нужно многое обсудить.
Я кивнула, но в груди уже зашевелилась тревога. Отец не был откровенен, я это чувствовала.
Вечером в своей комнате, я сидела на полу, прислонившись спиной к кровати. Марс устроился рядом, положив голову мне на колени. Я не могла успокоиться. Мысли вихрем кружились в голове, как белки в колесе. Бездействовать было не в моём характере. Нужно было что-то предпринять, чтобы облегчить его состояние. Мужчины во все времена одинаковые, обращаются к врачам только в крайнем случае, это не новость.
— Ты тоже заметил, Марс, правда? — сказала я, поглаживая его по густой шерсти. — Он бледен, дышит тяжело. И эта рука… Он всё время держится за грудь. Это сердце. Я уверена.
Марс тихо вздохнул в ответ.
— Да, — произнёс он. — Похоже, эти проблемы его совсем измотали.
Я открыла блокнот матери. Страницы были исписаны аккуратным почерком, украшенным рисунками растений и краткими заметками. Сначала шли рецепты — настои, отвары, мази. Рядом с названиями трав, которые мне совсем незнакомы, были аккуратные, детальные зарисовки растений, их изображения. Какая-то часть меня, та, что всегда любила прогулки в лесу и саду, замирала от любопытства. Вот это да, мама знала все эти секреты!
Но дальше были не только рецепты. Были наблюдения о людях, о погоде, о приметах. И кое-где — очень личные, словно обрывки мыслей. О том, как важно быть честной с собой, как найти свою силу, как не бояться быть не такой, как все. И фразы, которые сейчас звучали для меня совершенно по-новому, зная, что отец скрывал ее увлечение травами. Например, «Настоящая мудрость приходит не из книг, а из наблюдений и понимания природы». Или «Иногда, чтобы помочь другому, нужно просто… выслушать. Или дать нужную траву».
Я листала его, пока не наткнулась на раздел под названием «Сердечные хвори». Там были описаны симптомы — боль в груди, слабость, одышка. Всё сходилось.
Под одним из описаний был рецепт отвара:
«Для укрепления сердца: пустырник, боярышник, мята, немного зверобоя. Заваривать на слабом огне, не кипятить. Пить тёплым, утром и вечером.»
Я закрыла блокнот, прижав его к груди. Мне нужно было приготовить этот отвар. Срочно.
— Нам нужна Элла, — прошептала я Марсу. — Только она знает, где найти все эти травы.
Кухня была полутёмной, но очаг ещё теплел, и в его свете я увидела знакомую фигуру. Элла сидела, укрытая шалью, подрёмывая, пока в кастрюле что-то тихо булькало.
— Элла? — тихо позвала я.
Пожилая женщина вздрогнула и с недоумением взглянула на меня.
— Ох, Аврора, дитя, напугала ты меня, — она слабо улыбнулась. — Что стряслось? Ты вся, как тень бледная.
Я подошла ближе, показала блокнот.
— Я нашла мамины записи. Там есть рецепт отвара… для сердца. Отец плохо себя чувствует, я это видела. Он держится за грудь, тяжело дышит. Я думаю, ему больно. А этот рецепт может облегчить боль. Поможешь мне?
Элла внимательно посмотрела на меня, потом на блокнот. На лице её отразилась грусть и, возможно, страх. Она взяла книгу в руки, провела пальцами по строкам, как по памяти.
— Да… Я помню этот рецепт. Леди Элизабет сама его пила, когда… когда начинала чувствовать тяжесть. Она говорила, что его ей бабушка оставила, ещё с тех времён, когда аптек не было. Лучше бы, конечно, позвать лекаря, но если ты настаиваешь…
— У нас есть всё нужное? Конечно, я попрошу отца обратиться к врачу, но это займёт время. Лекарь тоже даст ему травы.
Элла задумалась.
— Боярышник точно есть, я сушила в прошлом году. Мелисса в кладовой. Мяту можно найти у стены, хоть и поздняя весна. А вот пустырник — надо будет посмотреть на верхней полке, кажется, у меня оставался.
Она поднялась, её движения были неторопливы, но уверенны.
— Хорошо, Аврора. Сделаем всё, как твоя мать делала. Только, дитя, обещай мне — не пытайся вылечить всё и всех сама. Иногда сердце не только от болезни болит…
Я кивнула, ощущая, как в груди разливается тепло благодарности и тихая решимость.
— Можно… можно я сама? Под твоим присмотром. Я хочу сделать это сама.
Элла внимательно посмотрела на меня.
— Давай попробуем. — Женщина покачала головой и направилась к полкам. — Пустырник… Кажется, он был там, за мешком с мукой. А вот