— Джинни? — раздался сзади мужской голос.
Она обернулась. Мэтт Уоррен, высокий блондин с аккуратно подстриженными волосами, стоял у стола, не зная, куда деть руки. Он теребил прядь на затылке и смотрел на неё слишком внимательно.
— Что-то случилось?
Джиневра опустила взгляд. Конечно, случилось. Её лучшая подруга скрывала тайны, жила двойной жизнью, а потом погибла только потому, что была слишком популярной. И теперь она сама занимала все места Клэр.
— Всё в порядке, — выдавила она. — Просто слишком много дел, задумалась обо всём.
— Понимаю, — Мэтт натянуто улыбнулся. На мгновение в его взгляде мелькнуло сочувствие, но он не стал настаивать.
— Я отойду, — сказала Джинни и поднялась. Схватив сумку, она вышла в коридор.
Правое крыло «Хиллкреста» всегда производило впечатление музея. Высокие потолки, полированные мраморные плиты пола, ряды массивных дверей в клубные аудитории. Стены увешаны фотографиями выпускников: лица победителей олимпиад, спортивных команд, редакторов университетской газеты. Среди них — Клэр Ланкастер, улыбающаяся с рамки, освещённой неоновым бра в золочёной оправе.
Из-за угла показались двое студентов с гитарами в мягких чехлах, они что-то обсуждали про бал и ушли к лестнице. В коридоре стало тихо.
Через десять минут Джинни должна была встретиться с девчонками в актовом зале, за кулисами. Лора обещала принести старые журналы университета, а ещё — какие-то вырванные страницы из полицейских рапортов о делах, связанных с исчезновениями на склонах горы Уайтфейс.
Пройдя мимо витрины с кубками, Джинни остановилась. За стеклом блестели золотые чаши, натёртые до зеркального сияния. Под каждой — таблички с именами. Имя Клэр встречалось не раз: как минимум семь кубков принадлежали ей.
И вдруг, глядя на отражение в одной из чаш, Джинни заметила движение. Тонкий, почти неуловимый отблеск.
Она резко обернулась. Коридор был пуст. Только тусклый свет из окон, ряды дверей и тишина.
И тут у самого поворота что-то мелькнуло. Край красной ткани исчез за углом.
— Эй! — крикнула Джинни, и её голос прозвучал слишком громко в этой тишине. — Кто там?
Никто не ответил. Лишь вдалеке заскрипела дверь — кто-то, может, из преподавателей, выходил из кабинета.
Скорее всего, разыгралось воображение. Слишком много разговоров с Лорой и Вероникой, слишком много догадок.
Джинни выдохнула, развернулась на невысоких лакированных каблуках и поспешила к актовому залу, чувствуя, как по спине пробежал холодок.
Пройдя несколько длинных коридоров, Джинни наконец добралась до актового зала. Тяжёлые двери со старой латунной ручкой скрипнули, и её встретила тишина, нарушаемая лишь слабым эхом шагов. Внутри царил полумрак: свет пробивался через высокие окна под самым потолком, и на пыльных креслах ложились полосы бледного дневного света.
Джинни прошла по узкому проходу, скользя пальцами по бархатным спинкам кресел. У самой сцены, на расстеленных ежегодниках и разложенных стопками старых журналов сидели Одри, Рони и Лора. Они что-то оживлённо обсуждали, листая страницы, перегибаясь друг к другу через груду бумаг.
Если бы не знала Лору, Джинни могла бы поклясться, что видит там Клэр: схожая осанка, резкие движения, даже то, как она наклонялась, поправляя волосы, — всё было слишком похоже. Мысль кольнула, и в памяти всплыл эпизод — тот самый, за несколько дней до исчезновения Клэр.
Актовый зал. Декабрь 1983 г.
Вечер тянулся лениво. На сцене, украшенной к Рождеству, девочки раскинулись кто как. Еловые гирлянды с тонкими лампочками свисали вдоль кулис, а на высоких окнах блестели хрустальные шары, отражая мягкий свет. Весь зал благоухал свежестью хвои и сладким запахом карамельных тросточек, которыми кто-то украсил подоконники.
— Мы с родителями уезжаем во Флориду к бабушке, — лениво проговорила Одри, лежа на своём портфеле и глядя куда-то вверх, на металлические мостки над сценой. — Кажется, приезжают какие-то дальние родственники. Родители решили, что Рождество всей семьёй — хорошая идея.
— А ты что делаешь, Клэр? — спросила Джинни, ткнув подругу локтем в плечо. — Опять в Швейцарию, кататься на лыжах?
Клэр не ответила сразу. Она сидела на полу, подтянув колени, и смотрела в никуда. Губы приоткрыты, глаза — отрешённые. Когда за кулисами раздался скрип двери и появился уборщик Тео с ведром и шваброй, Клэр вздрогнула и резко повернула голову. Потом, заметив его, выдохнула, натянуто улыбнулась.
— Слишком много кофе пью, — наконец сказала она, убирая с лица светлую прядь. — Думаю, останусь в «Хиллкресте» на праздники. Но это пока не точно. У меня здесь… дела. Сами знаете.
— Конечно, ты же мисс Занятость, — фыркнула Рони, закусив соломинку от колы и прыснув от смеха.
Клэр не ответила. Она потянулась к сумке, вытащила расческу, и вместе с ней на пол выпал сложенный лист бумаги. Джинни заметила, как Клэр моментально побледнела. Она торопливо развернула бумагу, её руки дрогнули.
— Всё нормально? — спросила Джинни, пытаясь заглянуть через плечо.
— Чёрт… я совсем забыла, у меня встреча в литературном клубе, — перебила Клэр, поспешно складывая листок и пряча его обратно в сумку. — Девочки, извините. Увидимся вечером в комнате.
Она резко поднялась, поправила юбку, подтянула ремешок сумки на плече и почти бегом вышла со сцены. Дверь зала громко хлопнула, и гирлянды на секунду дрогнули от сквозняка.
* * *
Одри заметила Джиневру первой и, откинувшись на локоть, легонько похлопала ладонью по старому бархатному ковру, усыпанному катышками, приглашая её присесть.
— Что тут у вас? — Джинни скинула сумку в сторону, и половицы под ней жалобно заскрипели.
В зале было душно: батареи гудели, где-то в углу потрескивала лампа, а из коридора тянуло запахом дешёвого кофе из автомата.
— Ничего нового, — протянула Лора, лениво закинув в рот тонкую полоску лакричной конфеты. Обёртки уже кучкой лежали рядом, смятые и блестящие в свете лампы. — Всё то же самое: их объединяла только популярность, не более.
— Я тут вспомнила, — сказала Джиневра, поправляя круглые очки на переносице. — Кажется, Клэр тоже получала записки. Помните, за пару дней до её исчезновения мы сидели здесь же, и из её сумки выпала бумажка, которая явно заставила её нервничать?
— Я не помню, — откликнулась Вероника, откинув рыжие волосы назад и пролистав ещё пару страниц старого журнала за 1974 год.
— А я… кажется, припоминаю, — задумчиво сказала Одри. Она сидела