Не так уж это легко взять и начать жизнь с чистого листа. Приучиться вести себя и думать самостоятельно, заботиться только о себе и не вспоминать о прошлом, не сметь искать недостатки в себе, не сомневаться в правильности сделанного. И всё же предательское «а если бы» проскальзывало. Я пыталась представить нас вместе; себя – простившую его… и не могла. Не видела я тогда себя счастливой рядом с Пашей. Я не из тех, кто может выкинуть из памяти и жизни жестокие слова, особенно смертельное предательство.
И всё равно мне было тошно. Скучала по нему до одури. Мы прожили вместе несколько счастливых лет, их просто так не вычеркнуть. А чувства, как бы ни хотелось, не умирают в момент. Но могут резко притупиться… И вот своим появлением Соколов вернул меня в прошлое. Одно его присутствие рядом оживляло моё тело, которое ярко реагировало только на него. Прислонившись лбом к стеклу, смотрела, как в сумерках, словно по щелчку, зажглись уличные фонари, соседка по лестничной площадке вела за руку маленького сына домой и как возле подъезда припарковывался её муж. Хорошая семья, они мне нравились. Мысленно пожелав им хорошего вечера, я отошла от окна и набрала Яну. Сейчас мне остро необходимо было хоть с кем-то поговорить.
– Привет, есть минутка?
– Привет, да хоть час! Не думала, что сидеть в декрете так скучно.
– Это временно, потом будешь желать дополнительных часов в сутках, когда родишь. Наслаждайся.
– И не говори. Как дела?
Я ухмыльнулась, зная какая тема нас ждёт для обсуждения впереди.
– Были бы лучше, если бы не Соколов.
– Ого, рассказывай! Хотя нет, подожди, дай я сяду поудобнее. – Янка закряхтела в трубку. – Всё, рассказывай. Он позвонил?
– Нет, он вчера появился у меня на работе собственной персоной.
– Ничего себе! А теперь подробненько.
Такая радостная заинтересованность меня на секунду насторожила, но потом я напомнила себе, что это Янка, моя единственная подруга из прошлого, которая знает всё и полностью на моей стороне. Набрала побольше воздуха в лёгкие и рассказала, как на духу.
И вроде бы мне полегчало после целого часа разговора, страхи отступили, а на душе стало легче. Пока не позвонил Матвей. Я не сразу поняла почему он так настойчив в разговоре в этом вечернем звонке, пока он не сдал себя с потрохами – Матвей был пьян!
14 глава
Павел
Нескрываемый негатив Червонова настойчиво пробивался сквозь мою плотную оборону. Я видел, как сузились его глаза, как тяжело ему было себя контролировать и спокойно ждал. Моё спокойствие, и я это прекрасно знал, производило на него эффект красной тряпки на быка.
– Я весь внимание, говорите, Матвей эээ…
– Андреевич, можно уже и запомнить.
– Зачем?
О, да, я откровенно издевался, не скрывая своего истинного отношения к нему. Пусть теряется в догадках, с чего вдруг он мне сразу не понравился, это его проблемы, но удовольствия от злости Червонова было не достаточно. Я хотел его убрать, а если понадобиться, то уничтожить, но пока тот ещё не переступил черту. И пусть так оно и будет.
– Ладно, опустим. – Червонов опустил руки, сжал их в кулаки и сделал шаг ко мне. – Соколов. Какое интересное совпадение.
– Не вижу ничего интересного, – пожал плечами я, – довольно распространённая фамилия. Ты за этим меня остановил?
– Нет, – он даже не заметил, как я намеренно перешёл на «ты», – хотел предупредить.
– Вот как?! Ну, тогда предупреждай.
Я был так близок к той, которую мечтал увидеть, услышать любимый голос и возможно дотронуться, но вместо этого тратил своё время на какое-то ничтожество. Из глубины большими волнами стала подниматься злость, а с ней и нетерпение. Захотелось скорее покончить с фарсом, послать мудака Червоного в пекло и идти к Капельке.
– Я знаю «кто» ты, но не знаю зачем ты здесь. Но предупреждаю, только попробуй к ней приблизиться, закатаю в асфальт.
Мои брови сами взлетели вверх, а на лице появилась кривая улыбка. Он мне угрожает! Да ещё как! Мужик, ты в каком веке живёшь? Какой асфальт? Но Червонов даже не дал мне открыть рот, продолжил, явно испытывая превосходство. Мда… самомнения ему не занимать.
– Елена моя женщина, ты похерил своё время.
– Интересная осведомлённость, – всё, с меня хватит, быстрый манёвр и я прижал этого «Андреевича» к стене, перекрывая локтём кислород на шее, – ты берёшь на себя очень много, не имея на то достаточно сил.
Я зверел, а внезапно появившийся, к моему удивлению, внутренний демон, требовал жертву, которая уже задыхалась и пыталась оттолкнуть мои руки. Весь контроль был похерен, все заготовленные шаги по уничтожению Червонова могли потеряться в гневе, а мне в данную минуту, было на всё это плевать. Только одна трезвая мысль смогла остудить и запрятать глубоко на время моего демона. Лена не поймёт и не оценит.
Близкие шаги заставили отступить и отпустить Червонова. Тот заскрипел зубами и поправил пиджак, кидая на меня злобные взгляды. Я же уже был внешне спокоен, чего не скажешь о внутреннем состоянии. Хотелось материться. К нам приблизился молодой паренёк и притормозил в недоумении. Он переводил взгляд с меня на злого как чёрт Червонова и обратно.
– Здравствуйте.
– Доброе утро, – я кивнул пареньку и повернулся к кабинету Капельки.
– Чего застыл? Иди куда шёл, работы нет?
– Есть…Матвей Андреевич.
Скотина, решил отыграться на подчинённом! Я брезгливо поморщился, досчитал до пяти и вошёл в кабинет, а Червонов последовал за мной. Моя красивая Капелька сидела напротив Стаса и, вмиг напряглась, стоило ей только посмотреть на меня. Не обращая на окружающих внимания, я протянул руку и самым нежным голосом поздоровался, а этот мудазвон предпринял не самый честный манёвр. Стал за её спиной и положил руку на плечо моей жены.
Растерянность и лёгкая паника промелькнули в любимых глазах. Лена быстро собралась, скинула руку Червонова и по-деловому меня поприветствовала. Умница! А дальше я внутренне ликовал, когда она красиво выставила наглеца, и еле сдерживал улыбку. Моя женщина!
До обеда всё шло ровно. Я не пытался больше её провоцировать, загонять собой и своими чувствами в угол, шестым чувством понимая, что ничего это не принесёт, Лена упорно держала дистанцию и оборону, а я сходил с ума от её близости. Сколько раз ловил себя на том, что зависаю на мягких губах, вспоминаю наши поцелую и,