Когда Улназе полегчало, все будто бы одновременно спокойно выдохнули. Хозяин чуть не плакал от счастья. Воины повеселели, но их быстро разогнал генерал.
— Можно? — Я как раз допивала остатки холодного чая, когда услышала голос генерала. — Я присяду, можно?
— А… Да, — как же я растерялась.
Он присел напротив, а я, пытаясь не паниковать, опустила взгляд на свои руки и тут же принялсь комкать ткань платья. Хорошо, что волосы закрывали алеющие щёки. Мне казалось, что все вокруг смотрят на меня: и те воины, что поднимались по ступенькам и те, что остались караулить у входа. И местные работники, и сам генерал. Наверняка все насмехались над моей неуверенностью, но что поделать, я, и вправду, не знала, как нужно себя вести. Всё пыталась вспомнить, сидела ли когда-нибудь за столом с мужчиной, как сейчас, только он и я. Нет, это первый раз в жизни. И робкий трепет в груди — тоже впервые.
— Жар спал, — генерал заговорил со мной. Получается, если бы моя надсмотрщица не заболела, то этого, наверное, никогда не случилось бы. — Лекарка предупредила, что холод и дорога могут навредить госпоже Улназе, так что нам придётся пока остаться здесь, — в его словах чувствовалось напряжение. — Король будет недоволен. Мы и так задержались из-за снегопада, не проделали и трети пути. Даже Акизар не покинули. Летом мы доехали бы до этого постоялого двора дня за три. Нам сейчас главное — добраться до Шохрана, последнего города вашего княжества. Дальше уже выедем на королевский тракт, там полегче будет.
— М-м, — я не знала, что сказать. Посмотрела на его сильные руки, что лежали на грубом, исцарапанном столе.
— Ирдан сказал, что вы хотели отдельную комнату, но госпоже нельзя находиться одной.
Наверное, это неправильно, и нужно было помочь, позаботиться о больной. Видят небеса, я бы так и поступила, если бы мои душевные силы не были истерзаны в клочья.
— А что вы скажете, если я подхвачу неизвестную хворь? Вдруг болезнь Улназы заразна?
Генерал замер на несколько долгих мгновений. Похоже, он рассматривал меня, пристально и напряжённо.
— Ну хорошо, — наконец выдал он. — Я велю разместить вас в другой комнате и поставлю воинов у двери. Кхм… Из-за болезни старшей смотрительницы придётся задержаться дня на три. Надеюсь, вы не сильно расстроитесь.
Расстроюсь ли я? Неужели он не понимает, как мне противна сама мысль поездки? Я так возмутилась, что осмелилась посмотреть на него, но ни одного слова так и не произнесла. Засмотрелась на губы и, наконец, встретилась с ним взглядом. Его тёмные глаза оказались тёплыми и глубокими. Мои опасения не оправдались, он нисколько не смеялся. Наоборот, показалось, что в них проскользнула искорка понимания. От генерала Сайнара Табая исходила необъяснимая волна силы, уверенности и спокойствия. Эта волна налетела, обрушилась, накрыла с головой и добралась до самого сердца. От его прямого и уверенного взгляда что-то перевернулось внутри и закрутилось в маленьком неугомонном вихре.
Глава 3
Улназа выздоровела через три дня, и мы отправились в путь. Я снова сидела и смотрела в окно… И снова на генерала. Вот сдался он мне! Зачем вообще смотрю на него?..
Все эти дни, проведённые в одиночестве, я ходила по комнате, заламывая себе пальцы и посматривая на дверь. Это было ужасно, стыдно и неподобающе моему положению, слишком вольно и развязно, низко и позорно, но…
Я хотела, чтобы он пришёл.
На третий день мне послышался его голос. Жар опалил щёки, я закрыла ладонью рот и представила, что он сейчас зайдёт. Сердце заколотилось как ненормальное. Вроде бы ждала его, так почему в этот момент мне захотелось подпереть дверь чем-нибудь тяжёлым, чтобы он не смог открыть её? Сглатывая нервный ком в горле, я на цыпочках подошла к двери и, почти не дыша, прислушалась к звукам. Возможно, генерал просто проходил мимо, сейчас его там точно не было. Разговаривали два стражника. Тихо, о чём-то своём.
Я с облегчением выдохнула, но тут же представила, что генерал пошёл на встречу с какой-нибудь девушкой. Или возвращался от неё?
Кольца нелепой ревности сдавили сердце. Неужели я могу ревновать? Разве вправе?
Закрыла лицо руками, и слёзы полились из глаз. Я заплакала, зарыдала в голос. Сразу побежала к постели и тут же уткнулась в подушку, чтобы никто ничего не услышал.
Глупо, стыдно и нелепо. Почему я захотела совершить такой низкий поступок? Почему смогла помыслить о таком?
За эти три дня мы даже ни разу не поговорили. Однажды мне показалось, что он смотрит на меня. Это было в тот момент, когда я позавтракала в общем зале и поднималась к себе в комнату. Не знаю, просто почувствовала взгляд, а когда обернулась, поняла, что ошиблась, никто на меня не смотрел. Генерал что-то пристально разглядывал на глубине кружки с утренним чаем, два воина стояли у двери, эти тем более не стали бы. Может быть последние жизненные испытания повредили мне рассудок, но я была уверена, что когда отвернулась и продолжила подниматься на второй этаж, мою спину снова кто-то прожигал взглядом. И думается мне, что это был он, больше некому.
— Снова своего генерала Табая рассматриваешь? — надсмотрщица наконец-то забралась в карету и в первую очередь посмотрела в моё окно. — А что, хорош! Девки его любят. Вон, смотри, там у стены мнётся. Видишь? Глянь, как томно вздыхает. Генерал, думаешь, скучать будет что ли? Целых три дня? Хах, ну ты и дурёха! На своей окраине книжки наверняка про героев читала, а они вона, смотри, — она взмахнула рукой, чуть ли не разбив стекло, — только и думают, кабы им бабу посочнее найти.
За дни болезни она неуловимо изменилась. Вот и сейчас, вроде как обычно источала яд, но как-то без задора, а скорее устало.
— Прекратите! — всё-таки её слова задели меня. — Нельзя так о людях.
— Хех, о людях… — Улназа села у другого окна и стянула с головы платок. — Глупая